Карл тяжело вздохнул и отправился обедать. Что он будет делать, когда придет ответ по грамоте, парень пока не решил. Как не решил, стоило ли заваривать эту кашу вообще. Но слово не воробей — раз уж взял карты в руки, придется сыграть партию до конца.
Главное, чтобы не вернулся комендант.
Но комендант вернулся. Более того, именно он и привез известие о том, что охранная грамота является подлинной. И ладно бы просто привез, так нет — господин Мааваль был бесовски зол. То ли ему пришлось по такому случаю покинуть застолье, то ли контрразведчики хвост накрутили, но от криков начальника у Карла моментально зазвенело в ушах.
— Где он? Где этот торгаш? — наконец выдохся комендант, предварительно помянув родственников писаря вплоть до согрешившей с ослом прабабки.
— В камере, господин Мааваль, — чувствуя, как у него начинают гореть щеки, ответил Карл.
— Немедленно сюда его!
Писарь опрометью бросился к казематам и, заметив спешившего ему навстречу Шарля Мааре, замахал руками:
— Выпускай толстяка, выпускай!
— А что такое? — удивился тот.
— Комендант приехал.
— И?
— Грамота настоящей оказалась.
— Вот так дела! — удивился Шарль. — А ты посмотри, что мы у него в подкладе плаща нашли…
— Вы его обыскали, что ли? — обомлел парень.
— А как иначе? — удивился тюремщик, — А если б он удавился или вены вскрыл в камере?
— Ой, е-е-е…
— Да ты смотри, — сунул Шарль писарю какие-то листы, — Интересный человек этот Грамине. У него охранные документы от надзорной коллегии Стильга, тайной жандармерии Довласа и… ни за что не угадаешь…
— Ну? — насторожился парень.
— Посла Ланса в Довласе!
— Дану?
— А ты сам глянь! Стильгскую грамоту проверить я курьера уже отправил. А с этими что делать — ума не приложу.
— Вот ведь! — задумался Карл. Выходит, ему не показалось: от господина Грамине и в самом деле чем-то нехорошим попахивало. Но ведь грамота настоящей оказалась… — Веди жирдяя к коменданту, я с ним поговорю…
Да только комендант даже слушать ничего не захотел. Стоило писарю только заикнуться о проведенном обыске, как он вновь начал орать, и не затыкался, пока Мааре не привел купца.
— Извините, господин Грамине, за доставленное беспокойство, — тут же вернул красный как рак Мааваль все бумаги насупленному толстяку. — Мы сейчас же оформим вам пропуск…
— Пропуск — это хорошо, — моментально оценил подобострастный тон коменданта купец. — Надеюсь, мне не надо объяснять вам, чем будет чревато разглашение обстоятельств этого дела?
