— Неспокойно в округе?
— А где сейчас спокойно? — пожал плечами Фридрих, оказавшийся несколько старше, чем решил сотник поначалу. Теперь-то Густаву были прекрасно видны исчертившие лицо собеседника тонкие морщинки, набухшие вены и мешки под глазами.
— Тоже верно.
— Но летом и вовсе пришлось лиха хлебнуть, — поправил возница шляпу с пообтрепавшимися полями, из-под которой выбивались слегка вьющиеся светлые волосы. — Из дома страшно выбраться было, не то что из города.
— И не говорите, — усмехнулся сотник. — Будь моя воля, из дома бы — ни ногой.
— Это точно. — Фридрих разглядел, что солдатская куртка на попутчике не ланского фасона и тяжело вздохнул: — У меня сыновья на войне сгинули. Теперь вот приходится одному крутиться…
— А вы по какой части будете? — заинтересовался сотник.
— Лекарь я. В окрестных деревнях лекарей сейчас днём с огнём не сыщешь, вот и мотаюсь.
— Есть такое дело, — кивнул Густав, который не понаслышке знал, как непросто отыскать в разорённой войной стране самого завалящего костоправа. Особенно когда у тебя на руках раненый боец, а на хвосте висят королевские егеря.
— Но ничего, налаживается потихоньку жизнь, налаживается. Вот поначалу жути натерпелись — просто беда.
— А что такое? Мародёры?
— Нет, солдаты себе лишнего не позволяли. Но как наши город сдали, по ночам люди пропадать начали.
— Серьёзно?
— А то как же! Первую декаду все от страха тряслись. Сейчас как дурной сон то время вспоминается.
— Лихое времечко настало, — от необходимости поддержать разговор кивнул Густав. — Остаётся надеяться, дальше лучше будет…
— Да будет, чего там. Простому люду всё равно, кому подати платить. Главное, чтобы три шкуры не драли.
— А храмы Единения как?
— Дело привычки, — поёжился Фридрих. — Кому невтерпёж, тот и дома Святым помолиться может, я так считаю. Но многих туда до сих пор силком сгоняют. Кого-то и пороли уже…
— Вот как?
— Да, было дело. А по мне, так храмы Единения ничем от молельных домов не отличаются… — Возница приметил глубокую лужу посреди дороги и начал править к обочине.
— Гони! — рявкнул сотник, но было поздно — выскочивший из кустов бородатый мужик в какой-то рванине успел перехватить поводья. И сразу же на тракт высыпали трое его дружков.
— А ну слазьте! Живо! — заорал размахивавший топором главарь и подскочил к сотнику: — Быстрее, кому сказано!
Двое разбойников обежали бричку и схватившийся было за плеть Фридрих заколебался, не зная, что предпринять. Тёмный сотник краем глаза приметил у одного из парней дубинку, а у второго вилы и приуныл. Лишиться зашитого в подклад куртки золота он себе позволить просто-напросто не мог.
