— Сколько вы предполагаете выручить на следующей распродаже? — спросил граф.
Ригглз вздрогнул и пробормотал:
— На следующей, сэр?..
— Мисс Фэрборн сказала мне, что будет еще один аукцион.
— Она так и сказала?..
— Да, именно так. И картины, развешанные на стенах сегодня, позволяют сделать такое же предположение.
— О, да-да… Конечно же, для вас это очевидно. И думаю… раз уж вы знаете… Мы надеемся выручить много тысяч и позаботиться, чтобы драгоценности остались при нас.
— Драгоценности?
— Драгоценности леди Кассандры Вернхем. Мистер Фэрборн оценил их, точнее — мы с мистером Фэрборном оценили их… Думаю, они одни потянут на две тысячи.
Дариус закрыл бухгалтерскую книгу и встал. Обедайя тотчас вскочил и проговорил:
— Думаю, вы узнали, что хотели узнать, лорд Саутуэйт.
Граф нахмурился и покачал головой:
— Нет, едва ли.
На самом деле Дариус узнал именно то, что опасался узнать. Счета давали довольно расплывчатое представление о размахе деятельности «Дома Фэрборна» и, возможно, неполное. И он предположил, что значительная часть предметов, поступавших на продажу в «Дом Фэрборна», не сопровождалась какой-либо документацией. Следовательно, общая стоимость всех лотов была занижена, и в результате его, Дариуса, собственная доля доходов не была обозначена.
Скорее всего аукционный дом занимался нелегальной деятельностью. И было бы ужасно, если бы оказалось, что пэр Англии, публично заявлявший, что не защищенное береговой охраной побережье оказалось уязвимым во время войны с Францией, на самом деле получал доход от этой уязвимости.
Проклятие, а ведь он делал все возможное! Даже совершил прогулку к утесу, с которого упал Морис Фэрборн и чье падение оказалось фатальным. Этот пустынный отрезок побережья не представлял никакого интереса, если не считать того, что с него открывался исключительный вид на море и прибрежные пески, доступные взору во всех направлениях. С этого места легко было подавать сигнал контрабандистам о том, что «берег чист» и путь свободен.
Граф вышел в выставочный зал, а Обедайя следовал за ним по пятам. Осмотревшись, Дариус указал на картину, заинтересовавшую его сразу же, как только он вошел в «Дом Фэрборна».
— Андреа дель Сарто? — спросил он.
Ригглз в растерянности заморгал.
— Простите, сэр?..
— То полотно, как мне кажется, кисти дель Сарто, верно?
— Ах да, совершенно верно.
— Святые по бокам написаны слабее, чем Мадонна, — заметил граф. — Он принялся внимательно разглядывать картину. — Возможно, кто-то помогал ему.
