Обозрение Аддисона и Стила[36] «Spectator» за 1712 год, письмо за номером 332 от 21 марта, описывает, как проходило такое ночное «пропотение».
Одинокий путник встревожено вздрагивал, заслышав звонкое «Sweat! sweat!» («Потей! потей!»), в следующий момент его окружали шестеро джентельменов, и шесть обнаженных шпаг были наставлены на него. Еще не пришедший в себя путник уже ощущал укол в ту самую часть тела, как пишет «Спектейтор», по которой обычно поучают школьников. Он хватается за больное место и в испуге поворачивается, но теперь наносит укол тот джентельмен, к кому он повернут спиной. И так они колят, заставляя вертеться несчастного, пока им не покажется, что он довольно «пропотел», и тогда вежливо прощаются с ним.
Приходится поверить свидетельству писателей (Свифта, Гея, Драйдена) об их ужасающей жестокости, когда они голыми руками в лепешку расшибали носы, а то еще — даже написать, и то ужасно, — выдавливали глаз. Если попадалась женщина, они делали по-другому: ставили ее на голову. Что еще приходилось вытерпеть бедолаге, находясь вверх тормашками, об этом английские источники стеснительно умалчивают. Если «ночным рыцарям» была охота вытворить эдакое сногсшибательное, то пойманную женщину засовывали в бочку и скатывали с Лудгейтского холма.
Не смущались они нападать и на конные экипажи. Палками-свинчатками колотили, разбивая вдребезги экипаж, а над выволоченными пассажирами мудровали используя все свое палаческое умение.
Особой заслугой считалось у них избиение ночных караульных. Но однажды им не повезло. Шестое июня 1712 года стало черным днем в жизни клуба бешеных. На этот раз им попались крепкие парни, и в драке караульные взяли верх. Герои ночи молодечески обратились в бегство, но четверых удалось поймать и предать суду. Это были благородные господа; один из них, сэр Марк Коул, даже носил рыцарский титул. На допросах они не настаивали на традициях рыцарства; так же трусливо отрицали все, как какой-нибудь воришка из окраинного притона. Да что вы! Они вовсе не состояли в «Моухоках»; напротив, они ходили по улицам в общих интересах, чтобы помогать жертвам бесчинствующего общества. Они не нападали на караульных, те сами напали на них — мирных граждан, а они только защищались.
Но «выдавить» глаза закону не удалось. Их осудили, так судьба моухоков была предрешена. Теперь уже на них охотились крепкие парни-караульные и так заставили их «попотеть», что после двухлетнего террора бандиты-любители были вынуждены уступить лондонские ночи обычным профессионалам, разбойникам с большой дороги.
