Подозрение подкрепляется несколькими фактами. Авторы мемуаров подчеркивают, что Людовик XV обращался с ним поистине с родственной доверительностью. После Карла II на испанский трон взошел отпрыск династии Бурбонов, таким образом, король Людовик мог проявить некоторое отеческое расположение к молодому человеку, хотя тот и не был ему родственником даже по линии незаконного рождения, но все же был рожден где-то вблизи трона. Если и не в его сиянии, то хотя бы в его тени.
Его отличные манеры, широкая образованность указывали на высокое происхождение и прекрасное воспитание. Его богатство отсылает нас к богатому отцу-банкиру, а его драгоценные камни могли быть почерпнуты из королевских сокровищниц.
Другой версией поразила свет одна дама по имени Купер-Оукли. Кажется, дамам нравится приоткрывать завесы тайн, возможно по той причине, что это напоминает им о своих прелестях, скрываемых до поры великолепными уборами и туалетами. Английская писательница исходила из того, что при ансбахском дворе Сен-Жермен сменил свое прежнее имя и — неизвестно по какой причине — стал зваться граф Царож.
Это несколько странное имя не походит на настоящее. Однако же снимем с него его деланность и проникнем в его тайну. Как? Да просто по правилам составления анаграмм. Разберем по буквам, а потом соберем слово по смыслу: получается слово Ragotzy. То есть — Ракоци.
Миссис Купер-Оукли пошла по этому следу и пришла к тому заключению, что граф Сен-Жермен, по всей вероятности, был внебрачным сыном князя Ференца Ракоци II.
Свои догадки она хотела подкрепить документами, для чего отправилась в Венгрию поработать в архивах, да так в Венгрии и осталась. Работу свою по каким-то причинам завершить так и не смогла.
Покоится она на кладбище Волчьего Луга.
Орфирé и его вечный двигатель
Иоганн Элиас Бесслер позолотил сам себя романтическим именем Орфире, когда путем ряда мошеннических трюков смог обеспечить себе почтенное бюргерское благополучие. Поначалу жажда приключений и неистребимое отвращение к систематическому труду гоняли его по всей Германии, которую он исколесил вдоль и поперек. Его вытурили из монастыря, он сам сбежал с военной службы, пока наконец, подобно своим собратьям-плутократам XVIII века, он тоже не додумался, что значительная часть человечества, в известном смысле, очень походит на овец: с таким же простодушием и так же терпеливо позволяет стричь себя, даже много раз.
Лекарем-шарлатаном ходил он по городам, и больные, разочаровавшиеся в медицине в тогдашнем ее состоянии, хорошо оплачивали его знахарство. В городе Аннаберг он взялся лечить больную дочку бургомистра. Его величество Случай покровительствовал ему в этом, и девушка выздоровела. Но зато впала в другую хворь: она влюбилась в своего спасителя. И даже вышла за него замуж. Теперь ему уже не надо было бродяжничать по всей стране, ведь жена принесла в дом деньги, теперь он смог заняться воплощением своего давно лелеемого плана.
