В старину было такое понятие, и, должно быть, оно справедливо, что во время еды человек должен гнать от себя мрачные мысли, должен весело метать в рот вкусные кусочки, даже может весело смеяться, потому что смех способствует пищеварению. Придворные шуты знати, собственно говоря, и обслуживали эту медицинскую теорию.
Словом, задачей профессора Таубманна было веселить застолье покровителя. По большей части это происходило таким образом, что под крылышком своего патрона он задирал гостей, и если ему удавалось вывести их из терпения, то это весьма способствовало пищеварению курфюрста.
Однажды профессор оказался за столом в соседстве с епископом венским Клеселем, с которым он уже давно был в состоянии войны. Застольное общество развлекалось тем, что задавало друг другу загадки. Таубманн спросил: «Как можно одним словом написать три слова: сто пятьдесят ослов?»
— Ерунда, — сказал епископ.
— Сначала извольте, ваше преосвященство, написать ваше имя.
Епископ, пожав плечами, написал большими печатными буквами: «CLESEL».
— Хорошо, — кивнул профессор. — Итак, первые две буквы вашего имени, CL, в римском числовом ряду означают сто пятьдесят. За ними следует ESEL (по-немецки — осел). Таким образом, не только в одном слове, но и в одном лице присутствуют сто пятьдесят ослов.
Что и говорить, шутка была вызывающе грубой. Епископ, обидевшись, покинул дворец курфюрста, а тот строго призвал профессора к порядку, но на другой день простил его. Пищеварение…
Была у Таубманна достойная ученого латинская поговорка о среднем пути, которым надлежит следовать в жизни: Medium tenuere beati (Середину занимают счастливцы). Придворные, и дамы в их числе, переделали эту фразу специально для профессора: hi medio pisces et mulieres sunt meliores (У рыбы и женщины лучшее в середине). Курфюрсту тоже захотелось подшутить на тему пословицы. Он пригласил профессора вместе с его студентами на обед, посадив их в середине стола, где блюда сверкали пустотой.
Вот, дескать, середина не всегда хороша, не так ли?
Эго была отличная шутка, общество задыхалось от смеха. Таубманн покорно проглотил шутку курфюрста и тут же экспромтом увековечил ее в латинском дистихоне. На что курфюрст милостиво кивнул лакеям, и профессор со своими студентами смогли вволю насытиться выставленными перед ними деликатесами.
Но это не все. Своему хозяину застольный советник не мог отплатить, зато дамам из смеющегося хора преподал урок насчет срединных дел.
