Тогда остальные спорщики, ставившие на женский род кавалера, тоже побежали в суды, но верховный суд отрезал им все пути. Суд отказал алчным истцам на том основании, что подобные пари суть сделка безнравственная, и в суде разбирать споры по таковым нельзя.
Сам д’Эон помалкивал и не вмешивался в суету вокруг его брюк. Кто знает, почему. Возможно, его тщеславие щекотало сознание того, что он очутился в самом центре лондонской жизни. (Даже газеты писали об этих пари. «Morning Post» в номере от 11 ноября 1775 года помещает отчет о состоянии рынка пари: семь против четырех за то, что он женщина, а не мужчина. То есть сторонники женской партии были в большинстве.)
Между тем король Людовик XV скончался. Кавалер д’Эон остался без покровителя. Его 12 000 франков годовой ренты «улыбнулись», а сам он остался по шею в долгах. Вместо роскошных апартаментов посольского особняка перед ним замаячила долговая тюрьма. И тогда кавалер ордена Святого Людовика прибегает к средству, мало совместимому с рыцарскими добродетелями: к шантажу.
Кавалер дал знать версальскому двору, что есть тут один железный сундук, до верху наполненный весьма любопытными бумагами. В нем хранятся писанные собственноручно письма и секретные распоряжения короля Людовика XV, а также переписка самого кавалера с доверенными лицами короля, которой также нежелательно выходить на свет. Английский двор не пожалел бы за них несколько сот тысяч фунтов… Сундук в настоящее время находится в залоге у лорда Фер-реса в обеспечение 5 000 фунтов долга кавалера.
В Версале не на шутку перепугались. Ведь если д’Эон не сможет заплатить, а лорд воспользуется своим правом и откроет сундук, то из него, будто из ящика мифической Пандоры[47], посыпятся очень опасные вещи. Стало быть, надо послать в Лондон доверенного, пусть сторгуется с хозяином сундука.
Особый интерес этому торгу придает личность доверенного. Это был… Бомарше[48], автор «Севильского цирюльника», который, впрочем, отлично разбирался в финансовых вопросах, был ловким дельцом и тайным политическим агентом французского правительства. Он вез с собой в дорожной сумке необходимые бумаги, а среди них тот самый королевский указ, с которого я начал свой рассказ.
Читатель кажущегося непонятным документа будет ждать ответа на два вопроса.
Во-первых: что за интерес был у французского правительства обязывать кавалера д’Эона до самой его смерти носить женское платье?
Во-вторых: что вынудило кавалера д’Эона принять это постыдное обязательство?
