.
В результате этой публикации загадка разрослась до всемирных масштабов.
Но пусть говорит сам Вольтер:
«В крепость на острове Святой Маргариты привезли неизвестного молодого узника, ростом выше среднего, благородная осанка. В пути узник был в маске, в нижней части которой, идущей вокруг подбородка, имелось приспособление, позволяющее ему есть. Приказ был, если он снимет маску, — убить. Он оставался там до тех пор, пока коменданта острова, месье Сен-Марса, не назначили комендантом Бастилии. Он взял его с собой, по-прежнему в маске. Еще перед этим узника навестил маркиз Лувуа (министр Людовика XIV) и разговаривал с ним с большой почтительностью, стоя. В Бастилии с ним обращались наилучшим образом, все его желания исполнялись. Он особенно любил тонкое белье и кружевные вещи. Стол ему предоставляли прекрасный. Комендант редко присаживался в его присутствии. Старый врач Бастилии, лечивший его от многих болезней, говорил, что никогда не видел его лица, смотрел только язык и больные части тела. Он никогда не жаловался, не подавал ни малейшего повода для подозрения, кто он, собственно, такой».
Здесь я должен вставить коротенькое пояснение. Сама маска, по разным сведениям, была не из железа, а из черного бархата. Легенда сочла «бархатную маску» не достаточно эффектной — такую может носить всякий — и заменила ее мрачной, вынуждающей подозревать ужасную драму, «железной маской».
Но продолжаю цитировать Вольтера:
«Этот неизвестный в 1703 году умер и захоронен на кладбище прихода Сен-Поль. Поразительно, что в ту пору, когда он стал узником, в Европе не пропадало ни одной значительной персоны. Хотя, без сомнения, узник был именно таким человеком, как об этом можно судить по происшествию в первые дни его заточения. На серебряной тарелке острием ножа он нацарапал какую-то надпись, выбросил тарелку из окна своей камеры в башне, тарелка упала на находившуюся у подножия башни рыбацкую барку. Рыбак отнес ее коменданту. Тот потрясенно спросил, прочитал ли он то, что нацарапано на тарелке, и видел ли это кто-нибудь еще? “Сам я не умею читать, — ответил рыбак, — я только что нашел это, и никто еще этого не видел”. Комендант продержал этого человека, пока сам не убедился, что он и в самом деле неграмотен и тарелку действительно никому не показывал. Тогда он его отпустил с такими словами: “Можешь идти, твое счастье, что ты не учился читать”».
Вольтер заявил, что эти сведения он получил из наивернейших рук. И до сих пор нет ничего такого, чему нельзя доверять. Бомбу он взорвал позже, в седьмом издании «Энциклопедического словаря», под вокабулой «Ana». На этот раз не сам выступил с этой вестью, а вложил ее в уста издателя в разделе примечаний. Разумеется, совершенно очевидно, что писано его пером.
