— О какой именно куртке ты говоришь? — поинтересовалась мама.
— О красной.
— «North Face»? Она же совсем как новая.
— Конечно, я ведь надевал ее от силы пару раз за последние три года. Зачем одежде без толку висеть в шкафу, если кому-то она нужнее, чем мне?
— Джуд прав, — сказал отец. — Нам нужны хорошие, теплые вещи. До Дня благодарения еще далеко, а синоптики уже обещают рекордные холода.
— Ура! — возликовала Черити, но мама нахмурилась. Она никогда не понимала, что коренные жители Миннесоты находят в трескучих морозах.
Я вяло ковыряла вилкой картофельное пюре. Наконец папа обратился ко мне с вопросом, которого я так боялась:
— Что-то ты сегодня неразговорчива, Грейс. Как день прошел?
Я отложила вилку и с трудом проглотила кусок мясного рулета, который вдруг приобрел вкус пенопласта.
— Я видела Дэниела.
Мама оторвалась от Крошки Джеймса, затеявшего бросаться едой, и одарила меня взглядом, в котором явно читалось: «В нашем доме запрещено упоминать это имя».
За кухонным столом обсуждалось все на свете: смерть, подростковая беременность, политика и даже религиозный экстремизм в Судане, — одним словом, любые злободневные темы… кроме Дэниела.
Папа вытер рот салфеткой.
— Грейс, Джуд, завтра вечером мне понадобится ваша помощь в церкви. Люди принесли столько пожертвований, что мне даже не войти в кабинет — проход заставлен банками с консервированной кукурузой, — при этих словах он усмехнулся.
Кашлянув, я продолжала:
— Я говорила с ним.
Отец умолк, словно подавился собственным смешком.
— Ну и ну, — протянула Черити, не донеся вилку до рта, — у Грейс сегодня вечер откровений.
Отложив салфетку, Джуд встал из-за стола.
— Вы не против, если я пойду? — спросил он и вышел из кухни, не дожидаясь ответа.
Я посмотрела на маму. Теперь ее взгляд говорил: «Ну что, довольна?»
— Горох! — взвизгнул Джеймс и швырнул пригоршню зеленых шариков мне в лицо.
— Извините, — прошептала я и выскочила за дверь.
Пару минут спустя.
Я нашла Джуда снаружи: он сидел на крыльце, кутаясь в синий шерстяной плед, позаимствованный с дивана. Его дыхание застывало облачками белого пара.
— Джуд, на улице мороз. Пошли домой.
— Мне не холодно.
Я знала, что это неправда. Лишь несколько вещей на свете могли вывести Джуда из себя. Например, он терпеть не мог, когда девчонки в школе говорили всякие гадости, а потом прикидывались, что шутят. Еще он не выносил, когда люди упоминали Господа всуе, и впадал в ярость, если слышал, что «Дикарям»
