– Тебя что-то беспокоит? – Биллу трудно поверить, чтобы женщина могла сказать такое в тот миг, когда мужчина забавляется с ее шелковистой грудью, но Серена могла.
– М-да… так кое-что, работа, понимаешь…
– Да, понимаю. Твоя работа. – На смену томности Серены приходит нарастающий вихрь. – Наверное, непросто быть психиатром? А тебе попадались сверхъестественные, возбужденные пациенты? Ты думаешь, я – сумасшедшая?
Билл выезжает на Фитзджонс-авеню, прежде чем ответить.
– На какой вопрос ты хочешь, чтобы я ответил в первую очередь?
– О, полагаю, на последний.
Боже! Женщина знает, как вести игру, да она – игрок мирового класса.
– С какой стати ты причисляешь себя к сумасшедшим?
Серена не спешит с ответом. Она сдвигает бедра так медленно, что воображение Билла тут же рисует ее плоть, волосы и плеву, которые находятся под застегнутой на три кнопки занавеской на коленях. Когда они оказались на уровне кондитерского магазина Линды на Хис-стрит, Серена опять оживилась:
– Может, это глупо, но я считаю, что каждый день необходимо испытывать поистине хороший оргазм. – Она подарила ему удивительную улыбку, обнажив зубы, невероятно белые и коварные, и розовые десны.
Билл почувствовал, как из подмышек хлынул пот, словно бьющие из душа струи. На пересечении с главной улицей Хэмпстед-стрит его «вольво» взбрыкнул, и он изо всех сил вцепился в руль; он готов был скрутить этот кусок металла, пены и пластмассы в форме буквы «О» и сделать его похожим на крендель с солью. Боже! Он думает о прелюбодеянии на Хэмпстед-стрит – все зашло так далеко, он жаждал этого всем своим нутром; моя жизнь сводится к прозаической, даже нудной, постоянно исчезающей цели.
Возле озера Уайтстоун-Понд им приходится остановиться, чтобы пропустить шагающего по «зебре» мужчину, а на нем брюки в черно-белую полоску. Серена, кажется, не замечает комичности этой ситуации, но Билл такое не пропускает. Он все подмечает: золотистые микроскопичные завитки сзади на шее у Серены; яхта на водоеме, которая аккуратно огибает плавающую на поверхности банку из-под кока-колы; все, что справа от Хис-роуд и за ее пределами – волны, бьющиеся о бетон и стекло, кирпич и сталь судоходного Лондона.
– Когда ты называешь оргазм «хорошим»… – Билл тщательно выбирает слова из ее фразы, – ты что имеешь в виду – «хороший» в моральном смысле?
Серена расхохоталась: посыпались не то что трели, но даже брызги смеха, если такое возможно.
– Хи-хи-хи, о нет – нисколько! Я говорю о разрывающем на части, сногсшибательном, со скрежетом зубов, полностью очищающим оргазме, который заставляет чувствовать кульминацию каждым кончиком нервов. Вот что такое хороший оргазм.
