Серена сидит за одним из четырех столов с табуретами и скамьей, которые выставлены на грязной мостовой между зданием Каннингхэма и низкой кирпичной стеной, служащей его обрамлением. Типичная терраса – для Лондона. Металлические пепельницы с пролитым в них пивом, втиснутые в трещины на столе пакетики от чипсов, торчащие на двух столах зонтики. На одном зонтике – реклама мартини, другой разорван в клочья. В пивной, похожей на пещеру, компрессия пьяных тел уже довольно высока; вой постоянных посетителей паба и вой толпы с «Уэмбли», летящий с гигантского экрана телевизора, что подвешен на потолке, вторят друг другу. Наружу через двойные двери паба вырывается поток пивного испарения. Сзади на дверях предусмотрены подпорки, чтобы обеспечить эту многоголосую толпу в футболках очередным глотком воздуха. Билл надеется, что свидание состоится в расселине на Эдвар-роуд/Мэйда Вэйл и, что еще более важно, – ненадолго.
«Не переношу этого националистического спортивного триумфаторства, – пламенно говорил он Ванессе пять дней назад, с тех пор как ему приходилось изощряться, дабы не задеть кисту Серены, – которое доходит до отвратительного оргазма… А потом, когда они проигрывают, тогда на несколько дней наступает национальная депрессия. Как это мерзко. Я в этом не желаю участвовать».
Разумеется, Билл старался исключить какое бы то ни было проявление дружелюбия и возникновение возбуждения, которое могло бы их охватить и – зажать тиски преданности. На протяжении нескольких недель он вырабатывал в себе чувство неудовлетворенности Ванессой, создавал всестороннее досье ее чудовищности. Без такого вот предварительного манифеста прелюбодея, это уж он точно знает, не удастся быть безмятежным в отношениях с Сереной. Достаточно одного только объятия Ванессы, проявления понимания, и он тут же откажется от своих планов. Но почему бы не воспользоваться такой возможностью и предоставленным временем.
«Дерьмо! Все это – дерьмо! – кричал он час назад или около того. – Это становится невыносимо – я ухожу. Мне необходимо найти где-нибудь – где угодно – такое место, где никому нет дела до этого гребаного футбольного матча!»
Билл схватил со стола в гостиной ключи от машины и, прежде чем хлопнуть дверью и побежать по садовой дорожке, исполнил скучный арабеск, когда забирал компакт-диск и мобильный телефон. Проверяя тесты по орфографии, Ванесса недоумевала, чего это ее муж, черт возьми, так разошелся, – сама она весьма отдаленно интересовалась международным футболом, а их двухлетний сын был уже у бабушки.
