— Толя, они бегут! Они сейчас все побегут у меня!..
И бросил еще гранату.
Несколько уцелевших снорков визжа подались назад, оставив на мосту окровавленные клочья своего стада.
Капитан наклонился к водителю. Тот бессмысленно шарил глазами перед собой, по лицу бежали жирные полоски густой крови.
— Черт, и угораздило же тебя…
Из штатной аптечки перевязал раненому голову, вколол антирад и обезболивающее. Потом водитель потерял сознание.
До блокпоста было никак не меньше десяти километров. Через кишку и одному-то пройти — подвиг, а с раненым за спиной… Капитан прикинул, что потребуется часа три — и это при удачном стечении обстоятельств. К полуночи, значит. Но в темноте идти опаснее вдвойне. Оставалось либо ждать утра, либо…
Он отогнал эту мысль. Нет, бросать никого он не будет, оставить здесь одного раненого и беспомощного человека — лучше уж пристрелить сразу, по крайней мере, смерть будет мгновенной.
Капитан попытался протащить обмякшего водителя, но тот упирался; должно быть, в бреду почудилось, что волокут мутанты.
Еще через несколько шагов затрещал дозиметр.
В стремительно сгущавшихся сумерках вдали подсвечивались аномалии. Отсюда казалось, что все пространство впереди мерцает их мертвенно блеклым сиянием.
Нет, не дойти.
Капитан попытался связаться с блокпостом, но рация только шипела статическими разрядами — Электры давали сильную наводку.
— Прости, Толик, — капитан приставил к виску раненого дуло автомата.
Руки тряслись.
В низине ухнула какая-то зверюга, должно быть, выходившая на ночную охоту.
— Прости… не могу!
Нет, он не мог застрелить беспомощного человека. Беспомощного врага — мог бы. Но Толика, который еще утром весело сбивал с колес комья грязи, а потом изо всех сил крутил «баранку», унося их от снорков… А еще в ушах стоял его отчаянный крик «Бегите, товарищ капитан, я их задержу!»
Теперь же Толик тяжело дышал на насыпи, и из набухших бинтов сочилась кровь.
— Я приду, я вернусь, сегодня же вернусь, слышишь, вернусь.
Капитан зашатался вперед по рельсам, оглянулся, не останавливаясь, и скоро его фигура исчезла в темноте.
На блокпост он пришел в половине четвертого утра. Такой измотанный, окровавленный, что часовые поначалу немало удивились: что за сталкерюга прет прямо на пост, и едва не открыли огонь. А еще через полчаса пьяный майор посылал его в известном направлении и говорил, что все БТР на выезде и горючего нет, и вообще — зачем их понесло в самую Кишку, а не «там, где все люди нормальные ездят».
