— А так, стройно получается, — сказал Михеев, — артефакт заживляет раны, но не регенерирует конечности и не сращивает их, так как они никогда и не сращивались, пройди хоть сто лет. Зато то, что заложено в организме от природы, начинает происходить в ускоренном темпе.
— Даже если это и так, то разочарую, — отозвался Мартинсон, — в наших поисках лекарства это окажется нисколько не полезно. Скорее, наоборот.
— Метастазы распространятся мгновенно…
— Именно.
— Да нет же, он разгоняет только поврежденную клетку, а раковые — это совсем другое, с чего бы их ускорять.
— Тоже верно…
— Можно повредить саму опухолевую ткань и понаблюдать за дальнейшим делением.
— А вот это дельная мысль.
— То есть, если процесс их деления будет ускоряться…
— … значит, моя гипотеза имеет право на существование.
— Но от поиска лекарства в этом направлении, скорее всего, придется отказаться.
— Именно.
Через неделю лабораторная крыса с раком головного мозга была распята на лабораторном столе. Мартинсон сделал усыпляющий укол. Потом крысе сбрили шерсть на голове, осторожно провели трепанацию.
— Клетки опухоли совсем еще молодые, — Мартинсон осторожно делал надрезы на пораженном мозге, Митин производил видеозапись, Михеев ассистировал у стола, — наблюдается нейроэпителиальные злокачественные образования. Глиома в лобной трети. Проводится…
Митин почувствовал, как мелко дрожат руки, подумал, что нужно было взять штатив. Но тогда была бы ограниченность в ракурсах…
— …и внедрение Образца номер 1 на поврежденные ткани головного мозга.
Мартинсон пинцетом (руки дрожали и у него, но не так заметно, как у Митина) положил микроскопическую частичку артефакта прямо в рану.
Датчики, еще секунду назад показывающие равномерную картину состояния крысы, вдруг будто взбесились. Давление подскочило до критического, пульс участился до 2000, частота дыхания — до 250. Что-то несомненно происходило. Крыса заметалась в своих зажимах, приходя в себя, но вдруг мелко затрепетала всем тельцем, выгнулась, замерла, словно в столбняке, задрожала еще сильнее и — расслабленно обмякла. Пульс быстро угасал, дыхание упало до нуля. Сердце ее не билось.
Повисло молчание. Такой бурной реакции никто не ожидал.
— Что там? — наконец, прервал паузу Митин, облизал губы.
— Надо делать снимки, пока определенно ничего сказать не могу, — Мартинсон отодвинулся от стола, уступив место за увеличительным стеклом, — но все же стоит взглянуть.
Митин наклонился над трупиком и не поверил своим глазам. Вся черепная коробка крысы была заполнена кровавой массой. Он ожидал какого угодно, но только не такого результата. Что-то в его теории снова не срасталось. Но реакция Образца № 1 оказалась поразительной: мозг крысы был практически уничтожен.
