Мысль про казематы, как ни крути, оказалась верной.
Люди пасутся рядом с финдалийскими столами[13], их здесь на редкость много, чтобы глаза не разбежались. С минуту мною бесстыдно владела лёгкая паника, пока ни удалось собраться и взяться за планомерное изучение особ вокруг. Без Виктории тут никак:
– Ты знаешь Джакомо в лицо? – шепнул я, увлекая дочь в сторону наибольшего скопления людей.
– Тут не лицо нужно, отец, – он же карлик. Вряд ли тут целое сборище гномов.
– Если даже и так, я его не вижу. Ты как?
– Я тоже его не разгляжу, – активнее завертела головой Бестия. – Вот тот тип ростом не блещет, но он из обслуги.
Белозубый стюард словно догадался, что про него говорят, и направился точно в нашу сторону. Пришлось доставать рано убранные в карман улыбки и взять с его подноса шампанское. Ледяное, шипящее, как змея, и, надо думать, кислое и сладкое одновременно. Не знаю вкусов дочери (по одному абсенту сложно судить), но напиток точно не по моё горло.
Однако чувство, что на меня вновь обращена сотня взглядов, заставило пригубить.
Я чуть не поперхнулся, когда ударило нечто! Громогласный звон сотряс стены особняка, физически ощутимая волна воздуха прокатилась по залу, уши заложило! Затем гул повторился – вспомнился, наконец, раздутый колокол, что разрывается в паре шагов отсюда. Не зря мне он не понравился – голос у него страшный и сокрушающий.
Когда он замолк (слава богам, этого не пришлось ждать долго), мы с Викторией, равно как и многие гости, облегчённо оторвали руки от ушей. Много же я ругался в адрес кретина, что построил это чудо.
Боюсь даже представить, каково здесь местным. Пусть места и малообжитые, но от колоколенки надо селиться за милю.
– Пито здесь славно живётся, – Виктория, не отойдя от медного грохота, продолжает кричать.
– Зато он всегда знает, сколько время.
– Меня бы это не утешило, не знаю, как коротышку.
– Много ты, кстати, про этого Пито знаешь?
– В общем-то, довольно мало, – пожала плечами Виктория. – Он богат, много работает, по слухам, даже не уклоняется от налогов. Мы как-то пробовали пощипать этого гуся, но везде, где он ступает, расставлены дивизии охраны. Пито – настоящий орех, причём скорлупа у него чугунная.
– И занимается он алмазами?
– Углём ещё.
– Ах, углём… с недавних пор не люблю людей, занимающихся углём.
Это я припомнил Рене Рено. Виктория решила не расспрашивать, кого это я имею в виду.
Мы миновали компанию, в центре которой пузатый усач тешит дам анекдотами. Среди восьми буржуа все отличаются нормальным ростом. На нас бросили равнодушные взгляды и продолжили своё веселье.
