– Занятно… Может, непрофессионалы?
– Возможно, – Виктория неуклюже развела руки в стороны и захлопала ресницами. Да, у неё какая-то дурная привычка при употреблении абсента изображать из себя хмелеющую простушку. – Но что-то мне подсказывает, что это ближе к ловушке: Монарх был уверен, что учёный скроется, а целью было зарезать лезущих не в своё дело. Не исключено, что ждали конкретно тебя.
– А справься я с теми людьми, Монарх, как минимум, будет в курсе, что я объявился.
Пророкотав прозаичную мысль, я не смог пережить нахлынувшую досаду и от души приложил подлокотник. Рука соскользнула и задела стол в придачу – не терпящие капризов шахматные фигуры попрыгали на бок и покатились в укрытия.
Викторию в этой ситуации больше расстроила загубленная партия. Она поглядела то на хаос на доске, то на меня с выпученными глазами и полным ртом вонючего пойла.
Сглотнув, она достала из кармана ферзя и равнодушно бросила к остальным:
– Ладно, признаюсь, я его стащила.
Не то чтобы смешно, но настроение определённо улучшилось. Потеря элемента неожиданности – это очень плохо, но я только чудом добрался бы до Монарха, сохранив его.
Разве что следующий шаг сделать будет непросто.
Бестия думает примерно об этом же:
– Надо бы проверить ещё тот дом, поспрашивать насчёт Ремапа.
– А мне интересна та лекция, о которой упомянул твой молодчик.
– Паттер?
– Да, он самый. После случившегося её, по-хорошему, должны отменить, – как ни надейся, а поверить в то, что наивный физик явится, уже не выходит. – Он должен послать письмо – в идеале его надо перехватить.
– Так займёмся немедленно, – порывается дочь копать и копать под Монарха.
– Погоди, – окликнул я её, когда полупустая бутыль звякнула, возвращаясь к товаркам. – Одного мне удалось допросить: из полезного он назвал только имя Рамона Бернадоте. Знаешь о нём?
– Кто ж не знает? Самый завидный жених Каледонии, – дочь при этих словах аж расцвела, так что понятно, кто в строю вожделеющих дурочек не будет исключением. – Он – редкостный красавец, но известен не только этим. Его отец – ветеран войны с пиратами[10], от него Рамон научился мастерски фехтовать. Сейчас считается первой шпагой Каледонии. Уже лет одиннадцать у него своя школа: совместно с другими мастерами он обучает, как раз, охранников, телохранителей, порой проводит курсы у жандармов.
– Значит, люди в доме Ремапа – настоящие профессионалы, – задумчиво протянул я и провёл языком по зубам.
– Их могли просто нанять.
