Ветер свищет в щелях, как паровозный гудок, кажется, что тугой поток воздуха разворотит окно и начнёт вырывать кирпичи из кладки. А этот ураган способен.
Высокорослый головорез на секунду отвлёкся на особенно агрессивную брань за стеной и остановился, тяжело опустив ладонь на перила лестницы.
– Он там, живёт в первой комнате от лестницы слева. А там, – он кивнул на дрожащую под напором ветра дверь, – задняя дверь, ведёт во двор. У Андре там сарайчик, где он проводит некоторые опыты. Я проверю там, а вы ступайте в комнату.
– Отлично, Штиль, – дала добро Бестия.
Громила развернулся, ссутулился и двинул дальше по коридору, постоянно оборачиваясь на шумы за стенами. Мы с Викторией отправились наверх, стуча подошвами по голосистым ступеням.
На втором этаже оказалось всего четыре комнаты, зато предусматривается столик для времяпрепровождения у окна и первая в доме люстра. Дверь профессора Ремапа выкрашена в белый цвет и смотрится ладно, если бы не след от ладони торопыги, не дождавшегося просыхания краски.
Я постучался. Виктория сделала жест, предлагая мне самому разговаривать с учёным.
Он оказался дома, завозился после первых же ударов, но завозился – это очень правильное слово, потому как довольно долго он гремел, добираясь до двери.
Наконец, на пороге оказался высокий, аккуратно причёсанный джентльмен в годах.
– Слушаю, – прозвучал его глубокий голос с сомнением, словно наш визит его то ли напугал, то ли заинтриговал.
– Месье Ремап?
– Да, вы обратились по адресу.
– Я к Вам с предложением, касающимся Ваших последних работ, – попытался я состроить из себя этакого мецената.
Андре сощурился, пару секунд ушло на принятие решения, после чего его рука дёрнулась и зазвонила в колокольчик. Сразу после этих манипуляций перед нами с хлопком закрылась дверь!
Учёному удалось нас ошарашить: только переглянувшись, мы с дочерью додумались взять дверь штурмом. На лёгкие толчки она не откликается – пришлось мне от души лягнуть ногой и взять верх над добротной древесиной. Мы прыгнули в комнату, заставленную коробками, ящиками и столами, рой бумаги метается, поднятый ветром, ворвавшимся через открытое окно.
Ремап исчез!
– Быстрее! Быстрее!
Крик донёсся снизу, я выскочил обратно в коридор, чтоб увидеть бригаду из семи человек, повыскакивавших из комнат и готовящих револьверы. На меня показал пальцем самый ретивый из охранения учёного, поднятого звоном колокольчика.
Я отпрянул внутрь комнаты. Виктория уже наполовину высунулась из окна:
