К этой глубокой, несмотря на вложенное в нее автором идеалистическое содержание, мысли нам еще предстоит вернуться.
Теперь же попробуем проследить, куда все-таки ведут поиски особого, специфически «человеческого» (вне человека) предмета эстетического отражения. Надо прямо сказать, что перспектива, отмывающаяся в этом направлении, не представляете* обнадеживающей.
Как мы помним, существенное своеобразие красоты, воспринимаемой эстетическим чувством, заключается в ее непознаваемости научно-логическим путем. Во избежание возможных неясностей уточним это обстоятельство. Как объективное явление, зафиксированное каким-либо способом научного анализа, красота за все то время, которое человечество интересуется данной проблемой, ни разу не была ни вычислена, ни измерена. Более того, объективный анализ, как отмечалось выше, со всей определенностью во всех случаях показывает, что, кроме качеств физических, химических, биологических и т. п., никаких специально эстетических качеств в конкретных предметах и явлениях, вызывающих ощущение красоты, не присутствует. Точно так же и теоретический анализ конкретных явлений не дает основании для констатации и выделения особых, именно эстетических качеств. Правда, иногда приходится сталкиваться с мнением, будто та или иная общая эстетическая концепция сама по себе уже есть достаточное логическое обоснование объективно существующей красоты. Такие суждения основаны на явном недоразумении.
Логическое исследование чего бы то ни было только тогда может считаться хоть сколько-нибудь достоверным, когда это исследование способно принести реальные плоды, то есть когда, опираясь на его выводы, можно выделить и проанализировать те или иные конкретные явления исследуемого. (Выше говорилось, например, о принципиальной возможности исследования конкретной стоимости данного, конкретного товара.) Пока выдвинутая концепция не подтверждена подобным конкретным исследованием (не говоря уж о проверке практикой), она остается лишь гипотезой самого общего порядка.
Согласиться, что наличие теорий существования объективно прекрасного есть уже логическое подтверждение его реальности, все равно, что утверждать, будто существование теологических теорий само по себе доказывает объективность бытия божьего. Ведь в обоих случаях нашему вниманию предлагается «свободная» игра ума, не подтвержденная наличием исследованных фактов, хотя и приведенная подчас в более или менее стройную логическую систему. Причем сходство ситуаций здесь заключается еще и в том, что большинство эстетических теорий, как и теологических учений, обосновывая реальность своего предмета, в то же время констатируют его непознаваемость средствами объективного исследования.
