Главным в этой компании был мужчина лет тридцати двух — тридцати пяти во цвете сил — высокий, смуглый, могучего сложения. Болтун называл его месье Андре.
Сам болтун — юноша двадцати трех лет, на вид которому едва можно было дать восемнадцать. По произношению это был парижанин из предместья, парижский уличный мальчишка — гамен. Небольшого роста мускулистый крепыш, он смело смотрел на львицу серо-голубыми плутовскими глазами.
Третий, бесстрастный, как факир, выправкой напоминал старого солдата, коим, собственно, и был: испещренное шрамами костлявое лицо, густые брови дугой, нос крючком, длинные, концами вниз, усы, бородка в виде запятой, грудь колесом. Ему было не больше сорока пяти.
Закончив осмотр, львица глухо зарычала, скорее даже промурлыкала что-то, ударила себя хвостом по бокам, наморщила нос, прижала уши и подобралась, готовясь к прыжку.
Месье Андре, медленно поднимая винтовку, предостерегал товарищей:
— Главное — не стрелять! Ни в коем случае! Ты понял, Фрике? Вы слышали, Барбантон?
— Понял, — ответил молодой человек.
— Слышал, — сказал старый солдат.
Охотник прицелился. Он уже хотел спустить курок, не дав львице прыгнуть, как вдруг та — не то из каприза, не то из любопытства — распрямилась и медленно отвернулась от охотников, тем самым подставив себя под выстрел. Но месье Андре спокойно, будто перед ним какой-то кролик, опустил винтовку, вглядываясь туда, куда обернулась львица. Очевидно, он был абсолютно уверен в себе.
Львица вздрогнула, справа и слева раздался рев — точно гром прогремел.
Зашумели лианы и кусты, на поляну выскочили два огромных льва.
С первого взгляда они признали себя врагами. Хуже, чем врагами: соперниками.
Сверкая глазами, ощетинившись, грозно стояли друг напротив друга и рвали когтями траву. На охотников, находившихся от них шагах в тридцати, они не обратили ни малейшего внимания. Взглядом не удостоили.
Разом испустив короткий сдавленный рык, звери бросились друг на друга, подпрыгнув вверх метра на три. В воздухе они и сшиблись. Послышался хруст костей, звук разрываемого мяса — и оба тяжело рухнули на землю.
— Черт возьми! Недурно, — тихо сказал своему соседу, господину Андре, молодой человек, которого звали Фрике.
— Жаль, растерзают друг друга.
— Почему — жаль?
— Шкуры. Тебе не кажется, что три такие великолепные шкуры были бы недурным началом для нашей будущей коллекции?
— Согласен. Но помешать этим диким дуракам портить друг другу одежду мы можем только одним способом — немедленно застрелив их.
