…В возникшей паузе, очередной фазе молчания, начальник охраны склонился ко мне и тихо проговорил:
– Вы сказали уже очень многое.
Но мне кажется, это – еще не все, – и я ответил ему чистую правду, улыбнувшись:
– Всего вы никогда не узнаете…
– Впрочем, – после того, что я начал говорить, останавливаться уже не имело смыла, Как, возможно, не имело смысла и продолжать, – есть еще один очень важный момент.
– Еще? – переспросил утомленный кандидат.
А может быть, ему просто пора было обедать.
– Дело в том, что политический успех любой партии… – начал я, но не успел продолжить, как голодный кандидат прервал меня:
– Мы – не любая партия. Мы – партия власти! – но я не обратил внимания на его реплику и сказал:
– Политический успех любой партии достигается не на политическом поле.
– Почему?
– Потому, что политического поля у нас просто нет.
– Ну, и где же нам «воевать» прикажете? – безразлично спросил явно утомленный строитель коммунизма на пивных заводах.
– Везде.
И каждый раз ваша партия должна демонстрировать свою незаменимость и мудрость.
– Ладно. Памятник, устраивающий и «красных», и «белых», и… – на этом этапе кандидат явно решил пошутить, – и «голубых» – вы нам предложили.
А что еще?
– Все остальное.
Своей глупой шуткой владелец пивных заводов напомнил мне еще об одной вещи:
– Кстати, о, как вы выразились, «голубых».
В Страсбурге Россия проигрывает суд за судом по жалобам на запрет гей-парадов.
Ваша партия могла бы прийти на помощь своей стране.
– Разрешить гей-парады?
– Нет.
– А как же?
– Очень просто.
Объяснить в Страсбурге, что в традиции нашей страны – здесь даже можно рассказать байку о том, что мы православные – считать интимную жизнь личным делом людей, не подлежащим оглашению.
Мы должны рассказать в Страсбурге о том, что мы не любим, когда нам в подъезде шепчут о том, кто с кем спит, и тем более не хотим терпеть то, что нам об этом станут орать на улицах и площадях.
Объяснить, что мы не против геев – мы против публичных сексуальных демонстраций.
И не хотим, чтобы нас заставляли заглядывать в чужую замочную скважину.
Это – наша традиция.
Никакой европейский суд не станет выступать против традиций народа. А Россия из борца против свободы человека превратится в европейскую опору нравственности…
…Я посмотрел в глаза кандидата в депутаты, и его глаза не выражали ничего. Все сказанное мной ему было без затей скучным и неинтересным.
Наверное, он был совсем не плохим человеком.
Просто то, чем он собирался заниматься, совершенно не интересовало его.
