Свои и своих начальников.
Во всяком случае, никто не станет признавать это нормальным, и сваливать преступления чиновников на народ.
– Так, по-вашему, стоит повыкидывать ворующих чиновников из кресел, и все изменится?
Все станут порядочными? – усмехнулся кандидат. И я опять ответил ему тихо.
Не оттого, что боялся говорить громко, а потому, что сказанное мной не нуждалось в восклицательных знаках:
– Порядочными чиновники в креслах будут тогда, когда порядочными будут люди в креслах повыше…
…Впрочем, все это были разговоры ни о чем, во всяком случае, не о том, о чем я собирался говорить с человеком, решившим пойти в политику, но явно не знавшим с чего начать.
И хотя он еще немного попустословил первоканальным телевизионным дикторством:
– Мы хотим жить в великой стране, а для этого нам необходимо создать сильное государство, потому что государство – это все, – но я остановил его.
Не то чтобы мне не захотелось его слушать.
Просто за его словами не было ничего, кроме шаманских заклинаний, напоминающих трескотню попугая, не задумывающегося о смысле произносимых слов, а просто подчиняющегося бессмысленному ритуалу.
Я просто поставил точку:
– Сомневаюсь в том, что такая страна будет великой.
Эту точку я поставил очень легко. Так как разговаривать с кандидатом мне стало не только просто, но и приятно. Любое дело может быть приятным, если понимаешь, что можешь бросить его в любую минуту.
А наш гость сорвался только один раз, да и то как-то вяло, без вдохновения в голосе:
– Петр, ну если вам так не нравится в России, так может, вам нужно уехать в какую-нибудь другую страну.
И всем будет лучше, – и в ответ на его слова я не сказал ничего.
Просто потому, что если кому-то кажется, что стране будет лучше от того, что ее станут покидать художники – значит, для страны будет лучше, если ее покинут те, кто так думает.
И хотя перед тем, как заговорить о главном, я еще поотвечал на его реплики:
– Давайте только о реальном, о микроэкономике, так сказать, а не о какой-нибудь высокой… – он секунду поподбирал слово, – …макроэкономике.
– Не волнуйтесь.
То, чем я занимаюсь – это и есть «микроэкономика».
А макроэкономика – это то, чем не занимается правительство.
– Только давайте о серьезном.
О главном.
А то знаю я вас – художников.
– Можете не переживать.
В век быстроустаревающих, недолговечных товаров художники занимаются тем, что должно пережить не только их, но и их эпоху, – успокоил кандидата я…
…Во взаимоотношениях власти и культуры для меня не было ничего особенно сложного: власть хуже своего народа, культура – лучше.
