Вдруг я услышала звук разбившегося стекла, который отвлек меня от размышлений. Обернувшись, увидела, что загадочный посетитель смотрел не на осколки хрусталя на полу, а на меня. Он ждал, когда я посмотрю на него.
— Прошу меня извинить, — проговорил гость. — Я был так неловок.
Вот уж неловким я бы его не назвала. Этот человек глядел мне в глаза, и оба мы понимали, что он солгал, но это его не волновало. Хрустальная вазочка была разбита намеренно.
— Конечно, я заплачу вам, — быстро произнес он. — Сколько она стоила?
Я подняла с пола осколок, на котором рукой Бланш была проставлена цена. Он также нагнулся, сделав вид, что хочет помочь мне собрать осколки, и наши глаза снова встретились.
— Это — Шеридан, — ответила я. — Три гинеи.
Он кивнул, словно деньги мало занимали его, и сказал:
— Хрусталь ирландский.
— Да, — кивнула я.
Незнакомец молча взял у меня осколок, даже не взглянув на цену, — ему просто хотелось коснуться моей руки.
Он по-прежнему молчал, и мне пришлось заговорить первой, хотя не очень хотелось давать объяснения.
— Моя мать всегда покупала ирландское стекло, когда была возможность. Она родилась в Ирландии.
— Ваша мать?.. Так это Бланш д'Арси?
Я с новой силой почувствовала боль, словно осколки хрусталя ранили мою руку.
— Да, это была Бланш д'Арси. Она скончалась.
— Вот оно что… — Он явно растерялся. — Простите. Когда это случилось?
— Четыре месяца назад. Знаете, я не… — Мне не хотелось, чтобы этот человек спрашивал меня о ней. Он понял мое состояние и сказал:
— Ну что ж, ничего не поделаешь, такова жизнь. — Он продолжал вертеть в руке осколок, не глядя на него. — А есть ли у вас еще ирландский хрусталь… Что-нибудь старинное… может быть, тоже хрусталь Шериданов? — Видя, что я колеблюсь, он продолжал: — Знаете, это было бы оригинально — привезти в Ирландию что-то ирландское из Лондона. Ирландия слишком долго была бедной страной, и наши люди уже успели забыть, на что мы были способны.
Он сказал это так, что я поверила в его искренность. Но просьба его показалась мне странной. Из своего опыта общения с покупателями я знала, что молодые люди редко интересуются старинным хрусталем, а этот человек, со своим интересом к подобным вещам, выглядел очень необычно. Я взглянула на его руки. Слишком тяжелые для его тела, красные, со множеством мелких шрамов, они, как мне подумалось, не подходили для человека с таким лицом, как у него.
— Должно быть, кое-что есть там, в дальнем помещении, — ответила я наконец. — Идите за мной.
