— Очень хорошо, — кивнул Буянов офицеру. — Просто великолепно. Развертывание начнете в 20.00. Можете идти.
— Слушаюсь!
Офицер удалился, а Буянов, с какой-то неожиданной дружеской простотой прихватив нас за локти, повлек обедать.
На душе у меня было подозрительно легко. Я вообще хорошо отношусь к начальству — особенно когда начальство хорошее. И одна история, кстати, вспомнилась.
История вторая, о начальстве
У меня есть племянник Миха. Ну то есть племянником называется сын родной сестры. А Миха — он сын моей двоюродной сестры Люсика. Стало быть, двоюродный племянник. Но вот это «двоюродный» я все время и теряю.
Каждый раз, когда я появляюсь у родителей, я вижу Миху, поскольку мать-одиночка Люсик, романтичная как десять тысяч ассолей и тупая как сто пар сибирских валенок, снимает у моей мамы дачу за самую символическую плату. И живет там.
Михе пять лет. Он любит технику и растет смышленым мальчиком. Даже слишком смышленым. Вот например, сидим мы как-то вечером. Я работаю на своем навороченном ноутбуке с крышкой цвета вечерней зари. На экране ноутбука — игрушка, свежайший релиз. На моем лице — выражение крайнего азарта.
Рядом, у моих ног, карапуз Миха возит по ковру привезенный мною самосвальчик.
— Дядя Вова, а ты кем работаешь? — вдруг спрашивает Миха, не вынимая изо рта леденец на палочке.
— Сталкером.
— Сталкером? Здоровски! — улыбается Миха. Раньше он уже спрашивал несколько раз. И я несколько раз говорил, что сталкером.
— А сталкеры работают в Зоне? — спрашивает Миха и в его глазах загорается хитринка.
— Да, в Зоне…
Я уже говорил, но повторить мне не трудно. Поскольку я знаю: воспитывать ребенка означает на девяносто процентов его просто терпеть.
— А в Зоне опасно?
— Еще как опасно, — бормочу я, не отрываясь от экрана.
— Если опасно, значит, тебя могут убить?
— Да, могут.
— Дядя Вова, а дядя Вова! — Миха приподымается с колен и смотрит на меня своими круглыми голубыми глазенками. — А если тебя убьют, можно я твой ноутбук себе возьму?
— Мой? Ноутбук? Себе? — повторяю я. — Ну, возьмешь, конечно… — быстро согласился я.
Но потом подумал: а где же педагогический момент? И вообще, а вдруг Люся тут вместо ребенка растит исчадие ада, не знающее этики?
— Ну вот возьмешь ты его… и что ты будешь тогда думать?
Миха засунул в рот указательный палец — так ему легче думается, я заметил. И поразмыслив, изрек:
— Буду думать, что здорово, что у меня такой ноутбук теперь есть…
— А про меня? Про меня что ты будешь думать?
