— Что же, в добрый час! — неожиданно легко согласился Рыбин.
Почему-то я был уверен, что он будет удерживать нас под всеми мыслимыми предлогами.
Однако судьба распорядилась по-своему.
Спустя пару минут толковый лейтенант Марков, поковырявшись в электрощите, включил аварийное освещение.
Все зажмурились — свет наотмашь резанул по сетчатке, и сразу же стало ясно, насколько сильно все мы измотаны.
Почти одновременно с этим майор Филиппов, отправившийся на поиски Шестопалова, столкнулся с живым и невредимым ефрейтором, который тоже, не будь дураком, страстно стремился приобщиться к капучино из дарового автомата.
Шестопалов оделся в желтый резиновый балахон биологической защиты, который он явно позаимствовал из какой-то попутной подсобки. Обулся ефрейтор в поношенные кроссовки, скорее всего с ноги альбиноса Бена или кого-то из его подручных — у всякого злодея, как мы знаем из книг и фильмов, должны быть подручные!
Лицо Шестопалова было плаксивым, недовольным — впрочем, сутками раньше оно имело такое же точно выражение.
— Ну как, Шестопалов, пережил приобщение к мировой науке?
— Нормуль. Только че-то почки болят слегонца. Как бы не простудить!
— Идти можешь? До насосной станции дойдешь?
— А варианты?
— Можешь с ними вот остаться. — Филиппов кивком показал на головорезов Рыбина.
— Здесь, что ли? — Вся фигура Шестопалова выражала нутряное отвращение. — Да тут уже, по ходу, батареи текут! Вон, посмотрите, лужа целая скопилась…
Мы посмотрели.
Под генным процессором и впрямь стояла лужа флюоресцирующей густой жидкости, отдаленно напоминающей ведьмин студень. По поверхности лужи бежали концентрические круги — это с процессора сорвалась густая капля.
Мы молча наблюдали эту картину с полминуты, не зная как ее квалифицировать.
Мне показалось, что капли падают все чаще и чаще.
— Подумаешь, трещина какая-то, — беспечно махнул рукой Тополь. — На наш век ресурса этой байды хватит, а там…
И ровно в ту же самую секунду, на словах «а там», в уши ударил звон громче тысячи колоколов — это на бетонный пол зала упал всей своей многотонной тушей громадный узел реактора, отвалившийся с его правого (по отношению к нам) края.
Похоже, вывалилась разом вся подсистема перемещения графитовых стержней (вот уж не знаю, какие функции она выполняла в генном процессоре).
Мы не успели прийти в себя от акустического удара, а через весь зал уже неслись потоки густой маслянистой жидкости подозрительного медового цвета. При этом и идиоту было ясно, что у этой жидкости мало сходства с пчелиным медом — скорее она походила на какую-то концентрированную кислоту запредельной едкости, азотную или серную.
