И вдруг я отчетливо услышал внутри своей черепушки такие слова:
«Сталкер! Говорит „Монолит“. Скажи им, чтобы оставили Второй энергоблок в покое».
Голос был отнюдь не «замогильный» и не «потусторонний», а вполне конкретный такой человеческий голос. В меру грубоватый, в меру властный. Я бы сказал: принадлежащий либо офицеру спецслужбы, либо бывалому сталкеру. Причем из какой-то серьезной группировки. Из «Долга», «Чистого Неба» или «Монолита».
«Ну да, собственно, он и сказал — „говорит „Монолит““. Только кто это он? И к кому он обращается?» — подумал я, невольно озираясь по сторонам.
Единственной необычной характеристикой голоса была плавающая громкость. То голос звучал отчетливо, не громко и не тихо, а примерно на уровне степенного мужского разговора на кухне за бутылкой водки. То вдруг отдалялся — будто бы говоривший отошел от воображаемого микрофона на несколько метров.
В частности, конец фразы, «…в покое», я практически не услышал, а скорее домыслил.
Следующую фразу вообще не разобрал.
Из следующей за ней услышал только запев «Повторяю…»
Ну и как вы думаете, как я к этому голосу в своей черепушке отнесся?
Да, конечно же, очень плохо! Мне еще голосов в тот момент не хватало!
Я немедленно достал из рюкзака и нахлобучил на голову свой любимый шлем имени Лидочки Ротовой. Тот самый, экранирующий от неумолчного шепота ноосферы. Чтобы, значит, все эти яснослышания немедля закончились.
Благо он по габаритам не сильно отличается от вязаной лыжной шапочки, а поэтому фактически выступает в роли подшлемника. На него сверху можно и каску надевать, и капюшон защитного костюма с замкнутым циклом. И сомбреро — если у кого есть такое желание (вот, к примеру, от Борхеса, безумного фаната Латинской Америки, всего можно ожидать!).
Тем временем на экране компьютера перед Юсовым показались вертикальные хвосты дымов от гранат, выстреленных для целеуказания на крышу машинного зала.
Телекамера ракеты видела их в таком ракурсе, что дымы почти сливались.
Это означало, что ракета Х-25МТ более или менее удачно подходит ко Второму энергоблоку.
— Твоя форточка — правая, — подсказал Чепраков Юсову.
— Помню, товарищ лейтенант.
«Какая еще форточка?» — не понял я.
«А-а-а, вот оно что…» — В этот миг картинка вдруг резко прояснилась, потому что ракета подошла совсем близко, и я увидел то, что невозможно было разглядеть с нашей позиции, из-под крыши насосной станции.
В восточной стене Второго энергоблока, примерно пятью метрами ниже крыши, имелись два асимметричных пролома. Они находились почти на одной высоте, их разделяли метров двадцать, и про оба можно было с уверенностью сказать, что происхождение эти проломы имеют самое аномальное. Но в то же время и… техногенное, что ли?
