— Вставайте! — рявкнул я, пробегая мимо этих достойных сожаления представителей кастильского рыцарства. — Опасность! Опасность!
С тем же успехом можно было призывать на помощь мраморную статую святого Михаила, украшающую наш городской собор. Гонсало оглушительно всхрапнул и перевернулся на другой бок, а Федерико вообще не пошевелился.
Зато сверху послышался громкий треск ломающегося дерева. Я обернулся — Верзила, выскочив на лестницу, не стал терять времени, спускаясь по ступенькам, — он просто перемахнул через хлипкие перила, сокрушив их при этом своим весом, и спрыгнул вниз, приземлившись на мешки с мукой.
Я по инерции пробежал еще несколько шагов и чуть было не разбил себе лоб, наткнувшись на запертую дверь. Вряд ли это было дело рук Хорхе; скорее, проникшие на мельницу убийцы позаботились о том, чтобы я не смог ускользнуть от них ни при каких обстоятельствах.
Что остается делать кастильскому дворянину, если путь к спасению отрезан, надежды на помощь друзей никакой, а за спиной тяжело дышит убийца с острой сталью в руке?
Только повернуться и принять бой.
И плевать, что правая рука все еще висит, словно неживая. Левой я дерусь гораздо хуже, но это еще не повод безропотно позволить себя убить. В конце концов, мне нужно было всего лишь выиграть немного времени для того, чтобы пальцы правой вновь обрели чувствительность. Поэтому я и не думал о том, чтобы нанести смертельный удар противнику, полностью сосредоточившись лишь на том, чтобы отбивать его атаки. Он был выше и тяжелее, а стало быть, сил ему приходилось расходовать больше. Я прыгал по всему амбару, перескакивая через мешки с мукой, как молодой козел, отмечая про себя, что дыхание Верзилы становится все более прерывистым. Наконец, когда он совсем запыхался, бегая за мной по сараю, я перекинул шпагу в правую руку и перешел в нападение. И тут уже веселье пошло по-настоящему.
Техника у Верзилы была неплохая, да что там — хорошая. Впрочем, при его профессии это и неудивительно. Но без особых изысков — просто добротное ремесло, которому обучают во всех фехтовальных школах Кастилии. А мне (как, впрочем, и моим старшим братьям) повезло учиться у маэстро Бартоломео Гуччи, имевшего репутацию одного из лучших фехтовальщиков Италии.
Итальянская школа фехтования отличается от нашей, испанской. По словам моего отца, это следствие разницы в характерах: итальянцы более склонны к коварству и интригам, поэтому и техника боя у них хитрее и изощреннее. В ней полным-полно всяких секретных приемов и обманных трюков, на которые попадаются даже самые опытные испанские фехтовальщики.
