Вскоре они смогли различить слова и движущиеся фигуры. Сомнений больше не было: Хуан и Чезаре Борджиа стояли, разделенные столом, и кричали, не слушая ни друг друга, ни их отца, тоже поднявшегося и тщетно пытавшегося угомонить сыновей.
— Ничтожество, тряпка! — кричал Чезаре. — Ты хоть знаешь, что говорят о тебе твои собственные солдаты, ты, дон гонфалоньер? Что ты вонючий кусок дерьма, способный только лапать смазливых мальчишек!
— Заткнись, сифилитик! — вопил Хуан. — О тебе самом говорят такое, что я сблюю, если повторю хоть половину! Чего морду-то прятать стал? Застыдился, твое преосвященство? А спать с нашей сестрой тебе стыдно не было?
— Хуан! — пронзительно закричала Лукреция.
Все замолчали. Лукреция выбежала из темного сада к столу, в месиво подушек, скатертей, полупустых тарелок, разбросанных плащей и вееров, бледных, красных и темных лиц. Щеки ее горели пламенем. В полной тишине, под взглядами всех людей, собравшихся за столом, она подскочила к Хуану и залепила ему пощечину. Хуан дернул головой и скривился, глядя на сестру помутневшими от вина глазами. Он был совершенно пьян.
— Он тебя еще не заразил, нет, сестрица? — прошипел Хуан. — Берегись, жаль будет твоего смазливого личика.
— Я готов снять маску, — прозвучал звенящий от ярости голос Чезаре. — Прямо сейчас, Хуан. Но готов ли ты увидеть то, что под ней?
Они смотрели друг на друга, словно заклятые враги. Движимая внезапным порывом, Лукреция схватила за плечо человека в черном, стоящего у Хуана за спиной.
— Тогда пусть этот тоже снимет маску, — потребовала она. — Что скажешь, Хуан? Борджиа имеют право знать, кто сидит за их столом!
Плечо, обтянутое черным бархатом камзола, было под ее рукой твердым, словно камень. Человек в маске не двигался. Только посмотрел на Лукрецию — и она едва не отшатнулась, впервые увидев глаза, сверкнувшие в прорезях.
Зеленый и синий.
Лукреция смотрела, словно в наваждении, и опомнилась, только когда Хуан взял своего таинственного спутника за другое плечо и потянул, заставляя Лукрецию разжать руки.
— Я ухожу отсюда, — выплюнул он. — Мы уходим. Сейчас же. Прощайте, отец.
Родриго попытался остановить его, но они ушли очень быстро — Хуан, его спутник в маске, а за ним и его дружки, порядком притихшие. У ворот они снова принялись что-то горланить, обсуждая, где продолжить гулять в эту ночь. Лукреция смотрела им вслед, спиной ощущая тяжелый взгляд своей матери.
— Лукреция, — голос Чезаре вернул ее в чувство. — Сядь. Выпей вина. Давайте все выпьем, и пошел он к черту, этот дурак.
