— Да, спасибо. — Приятно слышать. Теперь поторопись. В смысле, я всего-навсего твой Бог. — Ом повысил голос, так как Брута побежал прочь. — И ты должен навещать меня почаще!
— И молись громче. Меня питают твои усилия! — кричал он.
* * *
Ворбис все еще сидел в своей каюте, когда Брута пропыхтел по коридору и постучал в дверь. Ответа не было. Через некоторое время Брута толчком открыл ее. Не известно, читал ли Ворбис. Очевидно, он писал, судя по его знаменитым Письмам. Но никто никогда не видел его за этим занятием. Когда бывал один, он проводил множество времени глядя в стену или распростершись в молитве. Ворбис умел молясь преклониться так, что позы безумно могущественных императоров начинали выглядеть раболепными. — Гм… сказал Брута и попытался потянуть дверь, чтобы ее закрыть. Ворбис раздраженно махнул рукой. Потом встал. Он не стал стряхивать пыль со своей рясы. — Знаешь ли, Брута, сказал он. — я не думал, что в Цитадели есть хоть один, кто решится прервать мою молитву? Все побоялись бы Квизиции. Каждый боится Квизиции. Кроме тебя, кажется. Ты боишься Квизиции?
Брута взглянул в черные на черном глаза. Ворбис взглянул на круглое розовое лицо. Существует определенная личина, которую люди надевают, разговаривая с эксквизитором. Она плоска и невыразительна, слегка блестит и даже начинающий эксквизитор способен прочитать на ней, как пописанному, плохо скрытое чувство вины. Брута просто выглядел не смеющим вздохнуть, но так он выглядел всегда. Это было удивительно. — Нет, лорд. — сказал он. — Почему нет?
— Квизиция защищает нас, лорд. Это написано в книге Оссори, глава 7, стих…
Ворбис склонил голову набок. — Конечно. Но ты никогда не думал, что Квизиция может ошибаться?
— Нет, лорд. — сказал Брута. — Но почему нет?
— Я не знаю, почему, лорд Ворбис. Просто никогда не думал. Ворбис уселся за маленький письменный столик, не более одной доски, очищенной от коры. — И ты прав, Брута. — сказал он. — Потому что Квизиция не может ошибаться. Все может быть лишь так, как того пожелает Бог. Невозможно думать, что мир может существовать как-то иначе, верно?
В голове Бруты на мгновение промелькнул образ одноглазой черепахи. Брута никогда не был хорошим лжецом. Правда и сама по себе всегда казалась такой непостижимой, что дальнейшее усложнение вещей было выше его понимания. — Так нас учит Семикнижие. — сказал он. — Где есть наказание, всегда есть вина. — сказал Ворбис. — Иногда вина следует за наказанием, что единственно служит доказательством прозорливости Великого Бога . — Моя бабушка всегда так говорила. — автоматически сказал Брута. — Действительно? Я хотел бы узнать побольше об этой выдающейся леди. — Каждое утро она задавала мне взбучку, потому, что за день я обязательно совершу что-то, чтобы заслужить ее. — сказал Брута. — Наиболее
