Мертвые. Причина была в них. Все религии придерживаются твердых взглядов на общение с мертвыми. Взгляды госпожи Торт были также невероятно тверды. Жрецы считали такое общение грехом, а госпожа Торт — простой вежливостью. И обычно это приводило к жарким церковным спорам, в результате которых госпожа Торт делилась со старшими жрецами тем, что она называла «частичкой своего разумения». По всему городу было разбросано уже столько таких «частичек», что все удивлялись — и как это госпожа Торт совсем не лишилась своего разума. Самое странное, эти «частички» нисколько не оскудевали, наоборот, сил у госпожи Торт только прибавлялось, и каждый раз в спор она вступала все с большим пылом.
К тому же существовала проблема Людмиллы, причем достаточно сложная. Покойный господин Торт, да-упокоится-душа-его-с-миром, ни разу даже мусор в полнолуние не выкинул, не говоря уж о том, чтобы превращаться в кого-нибудь, поэтому госпожу Торт терзали смутные подозрения, что в Людмилле проявились черты далеких предков, живших в горах, или что она в детстве подцепила какую-нибудь заразную генетическую болезнь. Мать госпожи Торт как-то осторожно заметила, что двоюродный дядя Эразмус иногда ел под столом, и эти слова запали Эвадне в душу. Как бы то ни было, каждые три недели из четырех Людмилла была воспитанной, скромной девушкой, а все оставшееся время месяца — примерной, умной, мохнатой волчицей.
Но жрецы [11] не всегда придерживались ее точки зрения на Людмиллу. И всякий раз начинали общаться за нее со своими богами, что легко выводило из себя госпожу Торт. А поскольку к этому времени госпожа Торт уже заканчивала ту благотворительную работу, которую выполняла, как то: составление букетов, удаление пыли с алтаря, уборка в храме, чистка жертвенного камня, почетное восхваление рудиментарной девственности, ремонт подушечек для коленопреклонения, — уход ее из храма сопровождался полным разгромом оного.
Госпожа Торт застегнула пальто.
— Ничего не получится, — сказала Людмилла.
— Попробую поговорить с волшебниками. Им-то обязательно нужно знать, — сказала госпожа Торт, дрожа от болезненного самомнения и тем самым походя на маленький разгневанный футбольный мяч.
— Конечно, но ты ведь сама утверждала, что волшебники никого не слушают.
— И тем не менее попробовать стоит. Кстати, а почему ты не в своей комнате?
— Мама! Ты же знаешь, как я ее ненавижу. Нет никакой необходимости…
— Осторожность не помешает. Вдруг тебе вздумается погоняться за соседскими цыплятами? Что скажут соседи?
