Ученый совет не принял рекомендации о просеках.
Коршунец обиделся. На что? Ведь он был неправ. Но, уважая себя, обиделся на то, что перед всеми обнаружились его плохие знания. Сознаться? Учиться? Да чему учиться и у кого? Разве он глупее других? Увидим еще, кто глупее, а кто умнее!
Обиделся и затаил недоброе против НИИ и лесхоза. «Я вам докажу», — так на обычный язык можно было перевести его чувства.
Так подчас происходит с человеком. Иной даже сам не отдает себе отчета, как все это складывается в его сознании. Впрочем, есть и такие люди, которые искренне убеждены, что они всегда правы, а другие всегда неправы.
Черняев, инженер Гатчинского лесхоза, изобрел передвижную шишкосушилку.
Она была удачно сконструирована, удобна и должна была иметь практический успех.
Профессор Стратанович поздравил Черняева:
— Поздравляю… зеленый семафор шишкосушилке Черняева.
Инженер кисло улыбнулся и поправил:
— Шишкосушилке Черняева — Коршунца.
Профессор внимательно посмотрел на кисло улыбающегося и спросил:
— Откуда двойная фамилия?
— Не догадываетесь?
— Я обо всем могу догадаться… а все же?
— Как раз то, о чем вы догадываетесь.
О двойной фамилии стало известно в институте и в лесхозе.
Беспокойный характер привел Анатолия Анатольевича к Коршунцу. Рабочий день кончался, никого в кабинете Коршунца, кроме хозяина, не было.
— Какими судьбами, Анатолий Анатольевич? Что хорошего?
Анатолий Анатольевич в таких случаях любил приступать к делу сразу:
— Есть хорошее, а есть и плохое.
Коршунец готовился уходить домой и был настроен добродушно.
— Так начнем с нехорошего, чтобы под конец оставить хорошее.
— А я все-таки сделаю наоборот, начну с хорошего, с шишкосушилки Черняева. Хороша сушилка?
Коршунец мельком взглянул на старшего лесничего.
— Хороша.
— А вот к ней добавили нехороший хвостик… вашу фамилию.
Секунду Коршунец молчал, потом отяжелевшими губами произнес:
— Не понимаю…
— Шишкосушилка изобретена инженером Черняевым, почему же ей присвоена еще и ваша фамилия? Насколько мне известно, в работе вы не принимали никакого участия.
Коршунец откинулся в кресле, открыл ящик стола, нашел коробку с папиросами, спички, стал закуривать, закурил, выпустил дым высоко, под самую люстру, и все это делал, не глядя на сидевшего перед ним лесничего, а рассматривая обломанный уголок карниза.
— Так в чем, собственно, дело? Черняев ведь не возражает.
— А я возражаю.
— Вы? Вы что, с Черняевым вошли в пай?
Книзе сказал резко:
— Я возражаю потому, что это ложь: вы не принимали участия в изобретении шишкосушилки.
