— Нет, не надо! Никогда не бывает слишком ярко. Я могу просидеть на солнце целый день.
— Мадемуазель, наверное, удивится, узнав, что наш портной — единственный человек, который владеет древним искусством использования сантиметра, — крикнул Антуан из кухни, где он снова наливал себе кофе. — В Париже большинство модельеров предпочитают компьютеры, чтобы за несколько минут снять мерки. Но наш милый Клод говорит, что ему нужно прикоснуться именно сантиметром.
Клод, конечно же, слышал ассистента, но не собирался ему отвечать. Он чувствовал, что его клиентке становится жарко под лучами солнца и уже влажными стали кончики ее пальцев.
— Я думаю, что уже выполнил свою работу. — Он заметил ее улыбку в зеркале. Смотав сантиметр, он сказал: — Я вижу вас в белой тунике без рукавов, подол которой не касается пола. Это подчеркнет ваш рост. И белая шелковая ткань, может быть, жатая, которая словно обнимает спину, образуя свободные складки. Никакого кремового! Только чистейший белый, самый белый. Никакой фаты, только шиньон с тонкой лентой прозрачной вуали, закрепленной жемчужной заколкой, длиной до пола. — Он посмотрел на яблоню, словно ища у нее подтверждения своим словам, и сказал мадемуазель де Верле: — Это должен быть прямой вырез, по плечам, никаких изгибов.
— Вуаль! Клод, ты должен позволить мне сделать вуаль. Я разбираюсь в вуалях, — настаивал Антуан, который почему-то подозрительно близко стоял к клиентке.
— Вуаль должна быть прозрачной, как я говорил уже раньше, но никаких шуршащих тканей. Нужен шелк!
Спокойное выражение лица мадемуазель де Верле вдруг изменилось — она покраснела. Может быть, потому, что Антуан стоял совсем рядом? Возможно, она была возмущена шелковой вуалью. Клод почувствовал, как краснеет. Ему нестерпимо захотелось рассмотреть цвет ее глаз. Голубые, васильковые? Нет, это голубизна морского побережья в Британии, когда облака закрывают солнце, но все еще светло. Нет, не цвет черники, а летняя темная синева в белом фарфоровом кувшине.
Может быть, его волновало спокойствие мадемуазель? Нет, она не была застенчивой: какой-то секрет, какое-то очень приятное, воспоминание о чем-то скрывалось за ее улыбкой. Он стал изучать ее лицо, пока она смотрела в окно: ресницы обрамляли красивые глаза; прямые темно-каштановые волосы слегка закрывали бледное лицо; прямой подбородок выглядел как точка в восклицательном знаке. Но самое главное — это ее глаза, они просили заговорить с ней. Усилием воли Клод заставил себя вернуться к работе.
