Обычно Клоду нравилось заниматься этим делом. Шляпка была как глазурь на поверхности торта, очень важной деталью, которая добавляла изюминку к наряду. Мадам Блутон была одной из немногих клиенток, которые постоянно носили шляпки, не считая их устаревшим аксессуаром.
Клод изучил, как держит голову мадам Блутон: он заметил, что она склоняет голову налево, когда ей задают вопрос, и высоко поднимает ее, когда получает ответ. Но сегодня, укладывая кружево на тулье и прикрепляя оранжевые и красные ленты — это они вместе придумали после долгих хихиканий, он начал задумываться, не стал ли этот предмет туалета глупым анахронизмом. Можно ли идти в церковь, скомбинировав оранжевый и вызывающий красный цвета? Широкие поля, украшенные яркой, прозрачной лентой, больше подойдут танцовщице в ночном клубе. Он примерял ленту, снимал ее, наконец пришил и отделал тонкой сеточкой.
Раздался телефонный звонок.
— Да?.. Здравствуйте, Валентина, — сказал он.
— Оказывается, я могу встретиться с вами. Моя клиентка сказала, что если я не приеду к ней в Вёве, в это уникальное местечко на берегу Женевского озера, то она не желает больше меня видеть.
В ее голосе звучал энтузиазм. Отвечая ей, он пытался скрыть свой восторг.
— Я слышал, на берегу озера есть ресторан под названием «Кафе Дидро», и это очень неплохое место. — Они договорились встретиться в полдень, в субботу. Записав ее сотовый телефон, Клод повесил трубку.
Он надел на голову шляпку мадам Блутон, затем снял и подбросил ее в воздух. В зеркале напротив он увидел, как развеваются оранжевые и красные ленты. Казалось, это мечутся веселые язычки пламени.
Поезд вползал на Лионский вокзал Парижа. Клод еще раз просчитал в уме: прибытие в Женеву в шесть часов вечера; двадцать пять минут езды до Вёве на арендованном автомобиле; открыть дом. Следующий день — заказать столик в «Кафе Дидро», где у него будет ленч с Валентиной. Валентина, Валентина, Валентина. Можно ли представить, что она предпочтет его красавцу Виктору?
Сидя в мерно покачивающемся вагоне поезда, Клод, как ребенок, был заворожен картинками меняющегося за окном ландшафта. Прошли годы с тех пор, как он любовался открытой природой, а не сельской идиллией из окна собственного дома или улицами Парижа. Компактные одноэтажные домики, аккуратные сельские строения, бесконечные горизонтальные ряды зелени и бесчисленные коровы. Он обратил внимание на коричневые полоски земли, врезавшиеся в зеленый массив, на черно-белую раскраску ферм, исчезающих из виду по мере движения поезда.
