— Я не знаю, — ответил я. — Честно.
— Парень, я думал об этой девчонке. О том, что она делает: в Диснейленд, например, пробралась ночью, так? В Миссисипи поехала, оставив буквы из лапши на тарелке. Эта ее грандиозная кампания, когда она туалетной бумагой дома украсила.
— А это вы откуда знаете?
Марго организовала эту акцию два года назад, за ночь целых двести домов были обклеены ТБ. Стоит ли упоминать, что тогда меня с собой не взяли?
— Говорю же, я уже с ней работал. Так вот, парень, мне твоя помощь нужна: кто все это планирует? Кто автор всех этих безумных идей? Марго — рупор, одного ненормального хватает, чтобы все это запустить. Но придумывает кто? Кто рисует в блокнотиках чертежи, высчитывая, сколько туалетной бумаги пойдет на такую кучу домов?
— Я думаю, что все она.
— У нее может быть партнер, кто-то, кто помогает ей разрабатывать все эти грандиозные и умные схемы, может, этот тайный помощник даже не на виду у всех, в смысле, не лучшая подружка и не жених. Кто-нибудь, на кого сходу и не подумаешь, — сказал детектив.
Он вдохнул, собираясь добавить что-то еще, но я его перебил:
— Я не знаю, где она. Богом клянусь.
— Я всего лишь проверяю, парень. Но что-то ты все же знаешь, да? Давай с этого и начнем.
И я рассказал ему все. Он вызвал у меня доверие. Детектив несколько раз по ходу моего рассказа делал какие-то пометки, но без подробностей. И почему-то — из-за того что я все ему рассказал, а он меня выслушал, записывая что-то в блокнот, из-за того что родители Марго так по-уродски отреагировали на ее исчезновение — почему-то меня впервые охватил страх, что ее не будет еще долго. Когда я подошел к концу рассказа, у меня от волнения уже дыхание сбилось. Детектив какое-то время молчал. Подавшись вперед, он смотрел куда-то мне за спину, пока не увидел то, что ожидал, и только тогда заговорил.
— Слушай, парень. Вот как бывает: кто-то — как правило, девчонка — настолько свободолюбив, что не слишком ладит с родителями. Такие дети — как наполненные гелием шарики, привязанные за ниточку. И ниточка эта постоянно натянута. А потом происходит нечто такое, что она рвется, и они могут улететь. Может статься, ты этого шарика больше никогда не увидишь. Приземлится где-нибудь в Канаде или типа того, устроится официанткой в ресторане — и моргнуть не успеет, как окажется, что она подает кофе все тем же угрюмым ублюдкам вот уже тридцать лет. А может, года через три-четыре, или дня через три-четыре, ветер принесет шарик обратно — деньги понадобятся, или просто протрезвеет, или по братишке заскучает. Но, парень, ниточка эта обязательно обрывается.
