Бен даже не перебил ни разу — в этом он был хорошим другом, но когда я закончил, он сразу же перешел к тому, что интересовало его больше всего.
— Погоди, что насчет Джейса Ворзингтона — насколько он маленький?
— Ну, он, наверное, еще и от волнения скукожился, но карандаш — знаешь, что такое? — спросил я.
Бен кивнул.
— С резиночкой на конце видел?
Он снова кивнул.
— Вот когда что-то напишешь, а потом сотрешь резиночкой, от нее на бумаге остаются крошки.
Бен кивнул.
— В общем, я бы сказал, что он в длину, как три такие крошки, и одна в ширину.
Бен от людей вроде Джейсона Ворзингтона и Чака Парсона довольно натерпелся, так что я посчитал, что он вправе теперь порадоваться. Но он даже не засмеялся. Он был просто в шоке и сидел, легонько качая головой:
— Вот же она зараза!
— Знаю.
— Такой человек, что может погибнуть трагической смертью в двадцать семь, как Джимми Хендрикс или Дженис Джоплин, а если и перерастет этот возраст, то ей, наверное, впервые в истории человечества дадут нобелевку за крутость.
— Ага, — согласился я.
Я никогда не уставал говорить о Марго Рот Шпигельман, но я вообще никогда настолько не уставал. Я положил голову на потрескавшийся винил подголовника и тут же заснул. Проснувшись, я обнаружил на коленях гамбургер с запиской: «Мне на урок пришлось пойти. Встретимся после репы».
После уроков я сидел возле репетиционной на полу, прижавшись спиной к стене из шлакоблока, и переводил Овидия, стараясь не замечать какофонических стонов музыкальных инструментов. В день репетиций я всегда зависал в школе на лишний час, потому что, уйди я без Бена и Радара, я был бы единственным старшеклассником в школьном автобусе, а это непереносимое унижение.
Потом Бен сразу забросил Радара домой — он жил в «центре деревни», у Джефферсон-парка, недалеко от дома Лэйси. После он отвез меня. Я заметил, что перед домом Марго ее тачки тоже нет. Значит, она не пришла в школу не потому, что решила отоспаться. Она, наверное, уже новые приключения себе нашла — без меня. Может быть, размазывала крем для удаления волос по подушкам остальных своих врагов или что еще. Шагая к дому, я чувствовал себя в некотором роде брошенным, но она, конечно, знала, что я бы с ней все равно не пошел — целый день в школе я не мог пропустить, это было слишком для меня важно. И кто знает, может, она вообще на три дня укатила в Миссисипи или теперь уже окончательно стала циркачкой.
Но, разумеется, она была не в Миссисипи и не в цирке. А где — я и представить себе не мог, потому что
