Я через силу усмехнулся. Губы, конечно, одеревенели слегка, но плох тот командир, что не возьмет себя в руки в беседе с подчиненным, даже если под ним задница горит.
— А как вы себе это представляете, Роберт? Лежа в гиберсне — и совсем без сновидений?
Криотехник посмотрел на меня как-то странно, словно с сожалением.
— В молодости, постигая азы профессии, я немного ознакомился с духовными практиками североамериканских индейцев Аляски и наших северных народов, — ответил Васильев. — И у тех, и у других распространены весьма интересные верования как раз о снах. И о состоянии, в котором пребывает человек, когда во сне покидает тело и путешествует в виде эфирного тела. Души то есть.
Я не перебивал. Рано или поздно этот разговор должен был состояться, и я вовсе не чувствовал себя проштрафившимся школьником. В конце концов, этому моему кошмарному бодрствованию должно же быть какое-то разумное объяснение!
— Так вот индейцы зачастую крайне неохотно занимаются обрабатыванием земли и прочим сельским хозяйством. Они считают, что человек, работающий на земле, почему-то, как правило, не видит снов. А снам они придают огромное значение. Вплоть до принятия решений по жизненно важным вопросам.
— А может быть, они имели в виду Землю? В смысле, планету? — Улыбнулся я, но, боюсь, моя улыбка вышла слишком натянутой. — Тогда, с точки зрения ваших индейцев, сновидений у человека может не быть даже во время гиберсна.
— У них «почва» и «планета» имеют как правило разные значения и, соответственно, называются разными словами, — не поддержал шутки Васильев. — Но и у индейцев залива Ситка, и у камчатских айнов я встречал немало сходного в воззрениях на эту тему. Например…
Глаза криотехника сузились.
— Нельзя разбудить человека, который притворяется, что он спит.
— В каком смысле? — Не понял я.
— В прямом, Петр Алексеевич, — медленно проговорил Васильев. — Вам не приходило в голову, что ваши возможные… проблемы… связаны именно с этим?
— С чем? — Теперь я уже искренне его не понимал.
— С тем, что находится внутри вас, Петр Алексеевич, — вздохнул Васильев. После чего добавил уже жестче:
— И притворяется до поры до времени спящим.
* * *
И что я должен был думать после такого разговора с Васильевым?
Как относиться к собственному «я» и к тем решениям, которые я принимал (или готовился принять) от его имени?
«Звезда» не станет менять полетный план. Мы будем действовать так, как будто четвертая планета не существует.
