Получив согласие Кара, Лоссова и Зейссера вступить в правительство, Гитлер предложил им совместно обсудить меры борьбы с «берлинской конюшней». Фон Кар вяло ответил, что очень поздно, что он устал и хочет спать: «все меры обсудим завтра утром». Гитлер, очень довольный ходом переворота, тотчас с этим согласился. Сам он остался в «Burgerbrau», объявленном главной квартирой революции. Фон Кар, фон Лоссов и Зейссер разъехались — однако не по домам.
Что произошло вслед за заседанием, нам в точности неизвестно. По-видимому, глава династии Виттельсбахов, находившийся в своем дворце в Берхтесгадене, высказался по телефону против всего этого дела: многие германские монархи терпеть не могут Гитлера (кажется, очень его не любит и сам Вильгельм II). Говорили также, что решительно высказался против дела и кардинал Фаульгабер, выражавший мнение Ватикана. Вскоре после того пришли известия из «берлинской конюшни». Имперское правительство собралось в 12 часов ночи и постановило принять решительные меры: главнокомандующий рейхсвера генерал фон Зект, которому 12 ноября президент Эберт передал всю полноту власти, предложил двинуть свои войска на Мюнхен. В 2 часа 50 минут ночи фон Кар по радиотелеграфу объявил Гитлера мятежником. В сообщении генерального комиссара говорилось об «обмане честолюбивых молодчиков» («Trug und Wortbruch ehrgeiziger Gesellen»). «Заявления, вырванные у меня, у генерала фон Лоссова и полковника Зейссера под угрозой пистолета, лишены всякого значения», — телеграфировал генеральный комиссар.
Баварские войска и мюнхенская полиция остались верны властям. «Честолюбивый молодчик» Гитлер вызвал на помощь свои «штурмовые колонны». Одна штурмовая колонна действительно пришла из Регенсбурга под начальством аптекаря Штрассера. Генерал Людендорф, командовавший в свое время не такой армией, согласился встать во главе штурмовой колонны Гитлера — многие германские офицеры, участники мировой войны, до сих пор не прощают знаменитому генералу его военного содружества с бывшим маляром и с бывшим аптекарем.
Противником Людендорфа на этот раз вместо Фоша и Алексеева оказался мюнхенский полицейский офицер. Штурмовые колонны двинулись в центр города. У большой казармы преградивший им дорогу отряд полиции дал залп. Убитые и раненые повалились на землю. Враг Гитлера Эрнст Оттвальт рассказывает даже (вероятно, сгущая краски), что на землю повалилась вся штурмовая колонна вместе с Гитлером: на ногах будто бы остался один Людендорф — «вокруг него был только воздух». Оттвальт также сообщает, что в своей речи Гитлер сказал: «Либо завтра в Германии будет национальное правительство, либо завтра мы умрем!» Конечно, Гитлер не умер, но, быть может, и не стоит попрекать человека фразой, которая в революционное время на митингах испокон веков так же употребительна и имеет такое же значение, как в письмах — «преданный вам» или «с совершенным почтением».
