. Полковник бегал по канцелярии, как угорелый, наконец сел и сказал: «Подумайте как следует, иначе я вас за мятеж передам дивизионному суду. Не воображайте, что вы будете первым вольноопределяющимся, который в эту войну был расстрелян! В Сербии мы повесили двух вольноопределяющихся 10-й роты, а одного из 9-й расстреляли, как ягненка. А за что? Все за их упрямство! Те двое, которых мы повесили, отказались приколоть жену и мальчика шабацкого «чужака»
[91], а вольноопределяющийся 9-й роты был расстрелян за то, что отказался наступать, отговариваясь, что у него отекли ноги и кроме того плоскоступие. Так будете чистить сортиры или не будете?» — «Никак нет, не буду!» Полковник посмотрел на меня и спросил: «Послушайте, вы не славянофил?» — «Никак нет!» После этого меня увели и объявили мне, что я обвиняюсь в мятеже.
— Самое лучшее, — сказал Швейк, — если будешь выдавать себя за идиота. Когда я сидел в гарнизонной тюрьме, так с нами тоже сидел очень умный образованный человек, преподаватель торговой школы. Он дезертировал с поля сражения, и хотели поднять шумный процесс, на котором он на страх другим должен был быть осужден и приговорен к повешению. Ну, а он из всего этого очень просто вылез. Начал из себя корчить страдающего наследственной болезнью и на освидетельствовании заявил штабному врачу, что он вовсе не дезертировал, а что уже с детских лет любит бродить, и у него от рождения страсть куда-нибудь закатиться подальше. Раз он как-то проснулся в Гамбурге, другой раз — в Лондоне, сам не зная, как туда попал. Отец его был алкоголиком и кончил жизнь самоубийством незадолго до его рождения. Мать была проституткой, вечно была пьяна и умерла от белой горячки. Младшая сестра утопилась. Старшая бросилась под поезд. Брат бросился с Вышеградского железнодорожного моста. Дедушка убил свою жену, облил себя керосином и зажег себя. Бабушка с другой стороны шаталась с цыганами и отравилась в тюрьме спичками. Двоюродный брат несколько раз был под судом за поджог и в Картоузах перерезал себе куском стекла сонную артерию. Двоюродная сестра с отцовской стороны бросилась в Вене с шестого этажа. Абсолютно никто не следил за его воспитанием, и до десяти лет он не умел говорить, так как, когда ему было шесть месяцев и его пеленали на столе, все из комнаты куда-то отлучились, а кошка его стащила со стола, и он, падая, ударился головой. Периодически у него бывают сильные головные боли, в эти моменты он не сознает, что делает, и в таком-то именно состоянии, он ушел с фронта в Прагу и только после того, как его арестовала «У Флека»
