Несчастный, автор краснел от стыда и уже без всякой жалости резал свое неудачное детище. Между тем Кучугура, который действительно поглядывал в сторону Серегина, но думал при этом только о том, как бы побыстрей получить сокращения, подложил ему оттиск первой полосы, где тоже имелись небольшие «хвостики».
В редакцию вошел накладчик Вася Шестибратченко — высокий, застенчивый, как девушка. Он поздоровался и скромно присел в сторонке на бумажный рулон. Трудолюбивый и старательный, Вася появлялся в редакции каждую ночь задолго до окончания верстки, терпеливо ожидал, когда будут готовы полосы, и лишь тогда будил печатника — своего старшего брата Тимофея. До войны Вася работал в типографии областной газеты. Там у него завязалась трогательная, чистая любовь с накладчицей Лидой, маленькой толстушкой, подвижной, как шарик ртути. Они решили пожениться. В субботу они побывали в загсе. Это было 21 июня 1941 года. Через два дня Васю призвали в армию. В левом кармане его гимнастерки лежала фотография — миловидное женское лицо с круглыми серыми глазами, в которых застыли недоумение и обида. Чуть ли не через день Вася получал теперь аккуратно свернутые маленькие треугольнички.
Все в редакции знали историю Васиной любви и так быстро оборванной семейной жизни. Иногда над Васей беззлобно подтрунивали.
— Что, Вася, не спится? — спросил Кучугура.
— Как можно спать, когда в мыслях молодая жена! — немедленно подхватил Ника. Однако он заметил, что Кучугура сегодня не расположен подшучивать над сердечными делами Шестибратченко, и моментально перестроился.
— Ничего, Вася, — сочувственно сказал он, — теперь война скоро кончится. Вот откроется второй фронт, разобьем Гитлера, и снова встретишься со своей Лидой.
Вася молчал, заметно розовея.
— Что такое? — поразился Ника. — Ты вроде мне не веришь? Спроси хоть у товарища сержанта. Верно ведь, что второй фронт откроется вскорости?
Вопрос как будто адресован Кучугуре, но Серегин понял, что хитрый Ника закинул крючок в его сторону. Увы! Серегин знал об этом не больше, чем Ника.
Кучугура нахмурил клочковатые брови и с сердцем стукнул шляпкой шила по набору.
— С моей точки мнения, — сердито сказал он, — нам этого еще долго ждать придется.
— Почему же? — спросил хитрый Ника, с удвоенной энергией загоняя в полосу шпоны. Он знал, что Кучугура не терпит, когда разговоры мешают работе.
— А потому, — внушительно сказал Кучугура, — пока толстопочтенный Черчилль раскачается…
