Я ждал, что после моих слов он опять на меня рассердится. Присев на край прилавка, я начал жонглировать тремя бейсбольными мячами и тут же уронил один из них. Мяч стукнулся о мой ботинок и откатился к этажерке, на которой стояли молочные бутылки. Я не стал его поднимать.
Из-за размолвки с дядей Эмом я чувствовал себя чертовски неловко. Мне хотелось помириться.
— Ты сердишься, потому что чувствуешь мою правоту, — сказал я. — Ты же умный человек. Ты гораздо умнее этих придурков полицейских. Во всяком случае, ты не глупее Вейса. И ты находишься внутри этого дела, а они снаружи. Может, тебе и не удастся открыть, кто убил карлика и Сьюзи. Но все-таки ты мог бы попробовать. А вместо этого ты режешься в рамми. Я тоже мог бы попробовать. Если бы мы сразу за это взялись, Негро остался бы жив. Разве ты сам этого не понимаешь?
Больше мы ничего друг другу не сказали. Молчание длилось минуту-другую, но показалось мне целой вечностью.
К балагану подошел еще один пижон. Он заговорил с дядей Эмом, но тот ответил довольно резко: «Извините, мы закрываемся». В его голосе больше не слышалось гнева. Я бы даже сказал, что он говорил своим обычным голосом, в нем не было слышно также ноток преувеличенного спокойствия, за которым скрывается подавленное раздражение. Это означало, что он принял решение, но сути этого решения я пока не понимал. Он вполне мог заявить: «Знаешь, малыш, это твое мнение, а я предпочитаю не ввязываться». А мог сказать и совсем иное: «Хорошо, Эд, ты меня убедил. Так с чего же мы начнем?». Я ждал от него именно этих слов, и я их дождался. Итак, все шло прекрасно. Я встал и поднял бейсбольный мяч, закатившийся в угол. Когда я повернулся к дяде Эму, он сказал:
— Кстати, как мне лучше надевать эту шляпу — вот так или еще больше опустить поля? Мне хочется, чтобы у меня был совсем зловещий вид.
Он опустил поля шляпы и глубоко надвинул ее на уши. На его губах играла таинственная улыбка. Я не мог удержаться и громко рассмеялся.
Когда мне удалось подавить свою веселость, я сказал дяде Эму:
— Послушай, дядя Эм, я совсем не хочу, чтобы мы закрывали лавочку и денно и нощно занимались сыском. Я только имел в виду, что, начиная с этого момента, мы должны быть наблюдательнее и серьезнее обдумывать то, что мы видим. У тебя, наверное, есть кое-какие мысли. Давай дождемся закрытия ярмарки и обговорим все это дело сегодня вечером. Может, кое-что и прояснится.
— Хорошо, Эд. Но, так или иначе, у меня нет настроения продолжать работу. Давай все-таки закроемся. Мы ничего не теряем.
