— Ладно, — сказал я. Он сошел с эстрады.
— Тогда до скорого свидания.
Я увидел, как он устало пошел к центральному входу. А я остался. И зачем я согласился, спрашивал я себя. К чему мне было вмешиваться? Какое это имело ко мне отношение?
И тут я затылком почувствовал чей-то взгляд. Я обернулся. Скитс Гири, владелец балагана с уродами, стоял у входа и пристально меня разглядывал. На его лице играла улыбка, не предвещавшая ничего хорошего. Выражение лица тоже было малоприятным. Насколько мне известно, Скитс никогда ничего не имел против меня. Я заложил руки в карманы и подошел к нему.
— Привет, Скитс, — сказал я. Его лицо исказила гримаса.
— Слушай, Эд, это в твоих же собственных интересах. Если ты будешь лизать задницу полицейским, то здесь тебе не место.
— Черт возьми, — воскликнул я, — а я-то думал, что это прибавит мне популярности!
Мимо нас проходили люди, зазывала продолжал молоть языком, подталкивая народ к входу в балаган. Ему все-таки удалось зазвать не только малышню, но и почти всех собравшихся взрослых. Я отошел от Скитса и последовал за входившей публикой.
И тут же я заметил, что внутри балагана кое-что изменилось. В основном народ толпился вокруг деревянного ограждения в одном из углов балагана.
Я подошел поближе. Внутри ограждения виднелся кусок газона, где вчерашней ночью лежал карлик. Тело уже убрали, но его местоположение было очерчено контуром, как это делает полиция, прежде чем убрать труп. Только на этот раз контур был обозначен не мелом, а тонкой бечевкой, потому что рисовать мелом на траве нельзя. А внутри контура лежал нож с засохшей кровью на лезвии — именно в том месте, где было сердце убитого. Разумеется, это не был тот самый нож убийцы — тот полиция унесла. Это был другой австралийский кинжал, очень похожий на орудие преступника. Уж не знаю, где Скитс взял кровь, но держу пари, что не у себя из пальца.
Какие-то люди пытались протолкнуться к заграждению, пихаясь локтями, и я отошел в сторону. Я был вне себя от гнева. Наверное, мое лицо было достаточно выразительно, когда я взглянул на Скитса. У меня не было ни малейшего желания с ним разговаривать. Вместо этого я двинул его кулаком в грудь, и он опрокинулся навзничь на одну из веревок, которые служат для крепежа палаток. Я постоял какое-то время над ним, пока он поднимался, тщетно надеясь, что он мне ответит. У меня прямо чесались кулаки.
Но вместо этого он медленно, не говоря ни слова, встал. Зато взгляд его колючих глазок пробуравил меня насквозь. Потом он повернулся ко мне спиной и пошел прочь.
