— Великолепная идея! — воскликнул сияющий Геркон.
— Проводите туда капитана Небо и его людей, — добавил Минос, — но смотрите, Язона нужно привезти на Крит живым.
Воодушевление Геркона исчезло.
— Подождите. Это не входит в наши договоренности. Вы не можете…
— Я не могу? — спросил Минос, медленно очищая грушу. — Может быть, вам следует напомнить, что это мое войско стоит у ваших ворот, это мой флот располагается в вашей гавани. Вот уведу их сейчас, — он сделал паузу и с помощью ножа удалил сердцевину фрукта, — и посмотрим тогда, как вы сохраните свое царство от посягательств Язона.
Геркон судорожно ухватился руками за трон, словно так можно было его удержать.
— Но зачем сохранять ему жизнь? Зачем он вам нужен?
На самом деле Минос хотел только показать ему, кто здесь хозяин положения, но я глядя на побледневшего Геркона, вспомнил, что и этот человек знает нечто такое, что должно остаться скрытым для всех. Можно держать этого человека в повиновении, используя Язона в качестве постоянной угрозы.
Минос посмотрел на разрезанную грушу и положил ее обратно: он потерял аппетит.
— Я выйду в море на отдельном корабле, но по возвращении на Крит надеюсь найти Язона и всех, кто с ним окажется, в критской темнице.
— Подождите! Моя дочь…
Минос оборвал Геркона на полуслове, знаком приказав Спиросу и солдатам оставить их наедине.
Пока воины покидали комнату, Геркон продолжал бормотать:
— Поймите, Минос, вы забываете, что моя Дафна будет там с этим предводителем царской стражи.
Взяв персик, Минос спокойно ответил ему, что он вовсе не забыл об этом.
— И Дафну тоже? — задыхаясь, спросил Геркон. Лицо его стало совершенно бесцветным. — О нет, только не мою маленькую девочку!
Минос взглянул на него с насмешливым удивлением.
— Разве мы не договорились, что она будет принадлежать Минотавру?
— О боги, — всхлипнул Геркон, — я думал, это только для того, чтобы завлечь Язона в нашу ловушку. Я не думал, что вы так серьезны в вашем намерении отдать ее за вашего сына.
— Моего сына? — нож ткнулся глубоко в мякоть фрукта. — Сколько объяснять вам, что его отец — Посейдон, пришедший к Пасифае в образе быка?
— Я хотел так сказать, — посмотрев на растерзанный плод, Геркон громко сглотнул от волнения. Он сошел с трона и приблизился к Миносу, словно эта близость могла придать сил его льстивым мольбам. — Если бы Минотавр был вашим сыном, то я бы не имел ничего против. У меня и в мыслях не было причинять вам неудовольствие.
