— Чьи письма-то?
— Если вы говорите о письмах, обнаруженных мною в архивной папке за номером…
— Да, именно о них, — снова перебил Максим.
— …то это письма известного дипломата, сподвижника Петра Первого…
— Замечательно, у нас скоро День рождения города, как раз подходит… И о чем же он писал?
— В основном о собственных успехах, ну и немного о тех наградах, которые желал бы получить.
— Превосходно! — Максим уже видел легкие, наполненные сарказмом строчки — мол, ничего не изменилось и т. д. и т. п. — И давно вы их обнаружили?
— Да уж не недавно, а в газетах ведь в основном про новости пишут, так?
— Про прошлое тоже пишем, вы себе представить не можете, насколько народ сейчас не знает историю, а без корней нельзя, нельзя. Письма у вас?
— Да, пройдемте. — И «лохматая голова» по имени Глеб ловко просунулась в небольшую щель между шкафами. Максим пока тоже еще не растолстел, хотя и был популярным журналистом, среди которых полнота, точнее, дородность — в моде. Только сумка застряла. Так как в сумку была спрятана профессиональная фотокамера и целый набор вспышек и ламп, Максим бросить ее не хотел и чуть было не обрушил шкаф, до отказа набитый альбомами и папками с гравюрами.
— Да бросьте вы ее, потом достанем, — крикнул Глеб, пытаясь остановить неудержимо раскачивающийся шкаф.
— Как же, брось, в ней тысяч на десять долларов! — Максим спасал ценности.
— А в шкафу на миллионы, если рассыпется, не собрать, точно!
— Соберете, на то вы и библиотекари.
Глеб, как более сообразительный и незастрявший, наконец нашел выход:
— Садись. Садись на корточки, только медленно. — Максим послушался. — Так, медленно ставь свои ценности на пол, так, поворачивай сумку на бок, так, — вкрадчиво командовала «голова». Послушный Максим выполнял распоряжения, и шкафоколебания понемногу удалось погасить. — Ну вот, теперь можешь встать, и не вздумай тащить сюда свой баул, кто тебя только с ним сюда пропустил!
— Понаставили шкафов, не пройдешь. Там фотоаппаратура, должен же я тебя сфотографировать, и письма тоже. У нас газета иллюстрированная, между прочим.
— Шкафы, между прочим, здесь самая необходимая вещь. Это, друг мой, библиотека, а не пивная.
— Но можно как-нибудь попросторнее, без этих щелей.
— Вы, дорогой друг, как я вижу, совсем не в курсе наших проблем. Пространства не хватает, это, знаете ли, бич всех более-менее приличных наших библиотек. Так что ни попросторнее, ни поправильнее мы не можем. Ваше счастье, что это шкаф прошлого века и поэтому устойчивый, иначе бы вам век с нами не расквитаться.
