— Пресвятой Георгий и Пречистая Дева Мария! — воскликнул король. — Да ты выросла чуть ли ни на целую голову, пока была вдали от нас.
— Да, отец, обо мне очень хорошо заботятся.
Король расхохотался так, что ему эхом ответили могучие балки над парадным залом Лэнгли.
— Отлично, девочка моя, — произнес он своим глубоким голосом, — ты не представляешь, как я рад это слышать.
Теперь для того, чтобы приветствовать дочь, вперед вышла королева Екатерина, остававшаяся до того совсем незаметной в тени своего супруга. Ее величество явно была старше короля. Частые беременности сделали ее сутулой и очень полной. Ее волосы почти полностью скрывал огромный островерхий чепец, и можно было увидеть лишь несколько золотисто-рыжих прядей, которые уже начали седеть. И еще королева оказалась совсем невысокой. Даже принцесса Мария, которая сама не могла похвастаться большим ростом, уже переросла мать.
За спиной королевы расположился целый «цветник» хорошеньких фрейлин. Все они были гораздо моложе и привлекательнее ее величества. В их присутствии королева Екатерина казалась еще старше и некрасивее, чем была на самом деле. Некоторые девушки из свиты королевы были почти моего возраста, другие постарше, но почти все имели яркий румянец, белую кожу, светлые волосы и легкую склонность к полноте.
Лишь одна из них была исключением и потому резко выделялась на общем фоне. Эта девица была очень стройна, чтобы не сказать худа, кожу имела смуглую, а глаза такие большие и темные, что они казались совсем черными. Она привлекала внимание исключительной элегантностью, уверенностью манер, безупречностью осанки. Я уставилась на нее во все глаза, подмечая высокие скулы, прямой, довольно длинный нос, вытянутое овальное лицо. Ее нельзя было назвать красавицей, но за необычной внешностью явно скрывался сильный дух.
Когда я вновь перевела взгляд на королеву Екатерину и ее дочь, то увидела, что они обменялись официальными приветствиями, после чего принцесса принялась рассказывать своим родителям о том, чем она занималась в Уэльской Марке. Королева слушала с неослабным вниманием, а его величество явно заскучал.
Внимание короля переключилось на дам и девиц из свиты его дочери. Вдруг я почувствовала, что взгляд его серо-голубых глаз остановился на мне. Смутившись, я тотчас присела в реверансе, но тяжелый взгляд короля продолжал жечь макушку моей склоненной головы. Длилось это всего минуту, но мне показалось, что прошла вечность. Наконец я решилась поднять взгляд. К моему большому облегчению, король потерял интерес ко мне. Он оживленно, но тихо, чтобы его не могли слышать другие, беседовал со своей родственницей, графиней Солсбери. Я сказала себе, что, видимо, вообразила невесть что. У великого Генриха VIII не было ни малейших причин обращать на меня внимание.
