Сегодня мы, конечно, не можем продолжать довоенную политику, ибо политическая сцена претерпела тотальные изменения. Германия погрязла в экономическом кризисе, Россия под руководством Путина старается вернуться к авторитарному правлению, а нам сложно хоть с кем-нибудь договориться. Что же касается благотворных последствий нашей принадлежности к НАТО, го лично я настроен скептически. Американцы открыто пишут, что НАТО размякло, так как размякла Европа, а Франция при Шираке[146] в последние годы сильно себя скомпрометировала.
Я все еще — не знаю, к сожалению или к счастью — просматриваю мировую прессу и не вижу, чтобы перед нами открывались какие-либо ясные пути. Из нашей политической элиты я не доверяю абсолютно никому, включая президента. Это проклятие коммунистического наследия: левые полностью себя скомпрометировали, а правые, к сожалению, несколько имбецильны. Было бы хорошо, если бы Церковь, действуя в духе польского Папы, могла сделать больше, но это скорее благие пожелания.
Если бы ко мне обратились: «Скажи, мудрый старец, что будет?» — я бы ответил, что попросту не знаю. Мы стоим на перепутье и в какую сторону пойдем в начале нового столетия, предугадать невозможно. В одном я уверен и когда-то даже об этом писал: поколения, которые хоть немного помнят ПНР и в анкетах лестно о ней отзываются, должны сойти в могилу — вот тогда мы сможем заново начать строить единое национальное государство.
Что нас ждет? Возможно, потрясения, какие никому не привидятся даже в самых страшных кошмарах, — я имею в виду конфликт на оси Иран — Израиль — США, который стал бы невообразимым, едва ли не эсхатологическим кошмаром. Грустно, что мы живем в такие времена, хотя самим-то нам грех жаловаться. Недавно в еженедельнике «Ди цайт» я обнаружил репортаж из современной Румынии: все ключевые посты там заняли бывшие функционеры спецслужб, царит страшная бедность и вообще все несравненно хуже, чем у нас. Какой-нибудь Капущинский[147] должен поехать в Румынию и показать, что наша хата с краю и живется нам не так уж и плохо. Ибо, как мне кажется, все действительно неплохо, даже более того — мы сами не понимаем, насколько хорошо.
Октябрь 2004
