Вильно и Львов, которые мы потеряли, не пострадали в войну. Вроцлав же, крупнейший из городов, полученных нами взамен, был разрушен на 70 процентов, почти как Варшава. Кузен моей жены, профессор Ольгерд Чернер, архитектор, был одним их тех, кто поднимал Вроцлав из руин. Конечно, урбанистическая структура, сложившаяся за столетия немецкого господства, сохранилась, но сегодня это в общем-то новый город, воссозданный поляками.
Когда возникла III Речь Посполитая[52], Коль[53] обнимался с Мазовецким[54] в Кшижовой[55] и говорил, что прошлое уже никогда не вернется. Сегодня Шредер[56] повторяет, что Германия никоим образом не претендует на наши западные земли, но «Прусская опека»[57] готовит очередные иски о возвращении бывшего немецкого имущества. Между тем я читаю, что в России исподволь развивается процесс, который я бы назвал возвратом имущества гэбистским властям. Путин назначает своих корешей на ключевые посты, планомерно крушит и давит всяческих ходорковских — кстати, олух все-таки этот Ходорковский, немало его коллег уже давненько смотались с деньгами в Лондон или какую-нибудь Швейцарию. В американской прессе открыто говорится, что дело вовсе не в том, чтобы заново национализировать добычу нефти, — просто нужно во главе якобы частных консорциумов поставить доверенных лиц. Думаю, России это принесет больше вреда, чем пользы. Верно, так называемые олигархи сколотили — часто непонятным образом — состояния, исчисляющиеся миллиардами, но аппетиты правительства Путина выходят за рамки чисто экономические, речь идет прежде всего о власти, еще крепче связанной с московским центром. Нам в данный момент с востока ничто не угрожает, ну а что будет через десять лет — неизвестно.
Новый Drang nach Osten>{19}* под лозунгом возвращения бывшего немецкого имущества и проблема наших потерь на востоке, в моем понимании, как бы уравновешиваются на чашах одних весов; не знаю, почему редко вопрос ставится именно так. Мы попались в ловушку, поскольку коммунистическое правительство вообще не было заинтересовано в сохранении частной собственности на недвижимость и не заботилось о соблюдении формальностей; люди, переселенные на западные земли, не требовали (или не могли требовать) внесения изменений в кадастровые книги, а теперь из этого вытекают печальные последствия. В Варшаве вроде бы созданы специальные группы, которые должны на профессиональном уровне дать отпор имущественным притязаниям «Прусской опеки», поэтому не стану углубляться в подробности; не хотелось бы оказаться тем раком, который суется с клешней туда, куда конь с копытом. Однако считаю, что долг государственных органов — успокоить сограждан. И что характерно: в то время как немцы выдвигают претензии нам и чехам, никто почему-то не требует у русских Пилав и Кенигсберга, то есть Калининграда. Правда, в «Шпигеле» появилась статья о том, что в Кенигсберге жил Кант и что восстановлен его памятник, но это все.
