Когда стало так жарко? Еще недавно она наблюдала за рассветом, а теперь снова задыхается, чувствует удушающую духоту. Олиф жадно хватала ртом воздух.
Вряд ли на этот раз удастся найти воду.
Судьба не дает второго шанса.
Олиф даже не собиралась вставать. Она знала — бесполезно. Закрыла глаза и отдалась на волю Берегиням. Это так больно… знать, что сейчас ты себе не принадлежишь… что больше нет смысла бороться… что жизнь, по сути, кончилась. Над тобой только солнце. И почему люди уверенны, что оно несет только свет? Что оно доброе? Нет, это не правда. Солнце — это смерть. И Олиф все больше, все сильнее в этом убеждалась.
Ей было неведомо, сколько времени прошло. Пот тек ручьями по обмякшему телу. Она еле дышала, понимая, что медленно умирает. Солнце болезненно прожигало каждую клеточку ее кожи, медленно выдавливало из нее жизнь. Но Олиф уже смирилась. Это незабываемое чувство — смирение. Тебе все равно. Ты лежишь, думаешь, представляешь, вспоминаешь… хочется даже улыбаться. Ты понимаешь, что помощь не придет, что надежды, которая всегда уходит последней, уже нет. Да… ты только вспоминаешь…
… мама меня очень любила.
Она была самой доброй на свете, самой хорошей, самой-самой… Я так по ней скучаю. Нет для человека большего горя, чем потерять маму. Какой бы она ни была. Я никогда не называла ее «мать», только «мама». Жаль, что нельзя повернуть время вспять. Жаль, что нельзя снова прожить те мгновения счастья и радости… Некоторые думают, что счастье — это хорошая жизнь, без излишеств, но и в достатке, чтобы не волноваться, не беспокоиться. Но это не так. Счастье — это мама. Добрая, злая, скупая, невозможная, обидчивая, ранимая, мечтательница, надежная, красивая. Твоя мама.
Я была первым ребенком в семье. Я понимала, что она всех нас очень любит, но ко мне была более благосклонна. Не знаю, почему. Марика очень обижалась по этому поводу. Любовь должна быть равной для всех…
— Олиф, надень шарфик, простудишься… — голос мамы откуда-то издалека… из детства.
Я помню, как она целовала папу, помню, как аккуратно вязала, нежно поглаживая спицы, как грубо месила тесто, как пела красивые песенки, как волновалась за меня… а еще помню, как она кричала от боли.
В тот день, я решила, что никогда не буду иметь детей.
После родов я неделю оттирала пол от намертво въевшейся в него крови, мешая слезы с грязью. Моя мама умерла, дав жизнь новому существу. Многие думают, что нет ничего страшнее, чем увидеть слезы матери. Нет. По-настоящему страшно становится тогда, когда видишь, как плачет папа.
