Все способности, что имею по вопросам руководства, организации дела, взаимоотношений с людьми, - все от матери унаследовал, Борисовой Анны Федоровны.
Заведующей она пробыла ровно до тех пор, пока наши от Воронежа немцев не отогнали. Разом врачи и чиновники вернулись. Я это хорошо запомнил, потому что дети их, мои сверстники, надо мной подсмеивались: что, мол, не так я воспитан. Матушка с болью потом говорила: «Где вы были, когда я аэродромный госпиталь организовывала? Эшелоны с ранеными принимала?» А я все споры разрешал хорошей дракой.
К нам как раз тогда, в 44-м, отец приезжал. Ехал получать танки на Урал через станцию Колодезная в семи километрах от нас и отпросился переночевать. Утром пошли его провожать - мать с отцом об руку, ая по лужам подмерзшим катаюсь и промочил в конце концов сапоги. Пришлось матери с полдороги домой возвращаться, чтобы я не заболел. Долго она потом меня ругала, что я такую встречу ей расстроил.
Отец службу в кавалерии начинал, а когда механизация началась, пересел на танк. Под Москвой получил орден Красной Звезды - орден боевой. Ранен был, легкое прострелили, так что до самой смерти туберкулезом болел. Брат его, Григорий, вскоре после войны от ран умер, а третьего сына дедова -Петра - еще в 1941 году под Вязьмой убили. После войны отец остался служить в оккупационной группе войск в Германии. Потом, после демобилизации, устроился электромонтером. У нас появлялся редко, разве раз в год. Гулял казак. Мать с ним в конце концов развелась и в 46-м, после того, как я первый класс окончил, купила на окраине Воронежа домишко, туда и переехали.
До того я день-деньской на Дону пропадал да на речке Ворона, в лугах и болотах Воронежской области. Собирал в лесу орехи и ягоды, ходил за дровами, выкапывал картошку, чистил за коровой, яблоки воровал в колхозном саду. Когда переехали, я на голову выше всех сверстников по улице был.
В конце войны - полная разруха, беспредел, бандитизм. Оружия было много. Банды ростовские, одесские, «Черная кошка» ит. п. С наступлением сумерек нас старшие загоняли в дом. При свете «катюши», сплющенной гильзы, заправленной бензином с солью, соседская бабушка нам читала сказки. Иногда с улицы выстрел раздастся, крики: «Караул, грабят!» Тогда бабуля коптилку тушила, загоняла нас под кровать и шептала: «Будут меня убивать, вы - молчите!» Со временем появилась на улицах власть: милиционер с револьвером - законодательная, два солдата с ППШ и карабином - исполнительная. Бандитов на месте расстреливали. Через год-полтора мы уже и затемно по улицам бегали. Братва в наколках, вокруг которой мы, мальцы, вечно крутились, завязывала: «Советская власть не шутит».
