— Не оставлю! — крикнул Болатбек. — Если я могу помочь, почему я должен…
— Опять свое!..
Бигайше схватила валявшуюся на земле палку и замахнулась на брата.
— Будешь слушаться меня или нет?! Где это видано, чтобы столько слов отвечать старшим за один раз?
Тут Болатбек понял, что продолжать спор бесполезно и в некотором роде небезопасно. Он убежал в долго не появлялся.
Нет, он почти не обиделся на сестру, даже великодушно решил помочь ей по хозяйству: неплохо поработал в огороде и в саду.
Ближе к вечеру, когда до Болатбека начал явственно доноситься запах жареного мяса, лопата и тяпка словно сами выскользнули из его рук, и он, позабыв о былой опасности, поспешил в дом.
Бигайше, впрочем, не выбросила из головы их размолвку. Правда, палкой уже не грозила, но продолжала говорить о том же:
— Подумай, Болат… Егор Сергеев старик, а ты только жить начинаешь. Негоже за старым человеком, как собака за лисой… Наверное, ты прав — нехороший он, недобрый, вот и внучка от него ушла, но… по правде скажу: боюсь я за тебя… Ведь плохие люди на все готовы — не разбирают, где взрослые, где дети… Все могут… Прошу тебя, отойди в сторону, учись, играй… Успеешь еще…
— А дядя Мусирали так же, как ты, сказал бы? — возразил Болатбек. — Вот я спрошу у него…
— При чем тут Мусирали? Тебе мало, если старшая сестра говорит?! Тебе нужно, чтобы все аксакалы собрались и одного тебя учили, да?..
Бигайше опять начинала сердиться, и, чтобы она вновь не схватилась за палку, Болатбек перестал спорить.
«Все равно, — думал он, — сделаю по-своему…»
А в это время человек, из-за которого ссорились брат и сестра, стоял, тяжело дыша, посреди большой юрты и старался ухватить за горло другого мужчину. Это ему наконец удалось, и тогда оба они упали и покатились по полу.
Конечно, старик Сергеев не смог бы долго бороться со своим противником, если бы тот не был смертельно пьян.
Будь сейчас в юрте Болатбек, он сразу узнал бы того, с кем дрался Егор Сергеев. Это был Жексен, тот самый, кто летом убил двух лучших коней из табуна дедушки Абишбая.
Хотя признать Жексена было нелегко: он еще больше оброс бородой, и лицо его так оплыло от пьянства, что глаз почти не стало видно.
Жексен и Сергеев продолжали кататься по полу, брызжа слюной, вырывая клочья волос из бород, осыпая один другого проклятиями.
На все это спокойно, даже, казалось, с довольной усмешкой, взирал хозяин юрты — Каражан. Он не вмешивался в драку, только иногда лениво, для виду прикрикивал:
