Болатбек | страница 2

— Чего уставился? — сказал тот. — Идем за конями…

Накалившееся за день солнце клонилось к западу. Вокруг стояла тишина. Жаркая тишина. Возле зарослей поблескивала речка Каскеленка под косыми солнечными лучами. Бесшумно кружился беркут, почти касался крыльями прибрежных кустов — и опять взмывал вверх, в белесое от жары небо.

«Нет, не пойду с ним, — решил Болатбек. — Пусть хоть не знаю что, все равно не пойду…»

— Я устал, — сказал он.

— Не разговаривай, баранья голова! Идем…

Болатбек медленно и неохотно двинулся вперед.

Но это так, только для виду, шел он медленно, на самом деле ему хотелось мчаться быстрее, чем буланый, — туда, туда, в спасительные заросли… Он решил удрать от этого человека, удрать во что бы то ни стало, и теперь, нарочно не ускоряя шаг, чтобы тот чего-нибудь не заподозрил, подходил все ближе к кустам.

«Бандит он, наверное, — думал Болатбек. — Нехороший человек, сразу видно: злой, хмурый, «с бровей снег идет…».

Они шли совсем недолго, но каким длинным казался этот путь Болатбеку.

Внезапно мужчина остановился.

— Погоди, — сказал он. — Не беги, как джейран… Ты чей?

— Я сын Омара. А вы кто?

— Опять вперед старших забегаешь! Ох, времена пошли, шайтан их возьми!.. Твоего деда Абишбай зовут?

— Да.

— Это его юрта на четыре крыла вон в той стороне?

— Да, мы там живем.

— А еще кто поблизости?

Дядя Тлеукул. Только он на другом берегу.

— Это какой Тлеукул? Который на одной ноге прыгает, а все хорохорится?.. Прошлое свое вспоминает. Не успокоится никак.

— Тлеукул хороший человек. Зачем вы так?

— Все они хорошие. Рвань паршивая!

Невольно Болатбек взглянул на изодранный чапан и искривленные сапоги незнакомца. «Да кто же он такой? Всех ругает, на всех зол… Похож на последнего нищего, а разговаривает как самый главный…»

— Зачем вы так говорите, ага? — сказал Болатбек. — Не надо…

— Ты еще меня учить станешь, щенок?.. — прикрикнул мужчина. — Смотри, плохо будет. Прирежу, как барана… Видишь? — Он нагнулся, вытащил из-за голенища большой нож с черной рукояткой. — Не посмотрю, что ты молод еще…

Болатбек не мог отвести глаз от блестящего страшного лезвия.

— Вы… Ты меня хочешь убить?

— Убью, если…

— Значит, ты настоящий бандит?

— Уа[3], что ты сказал? Окаянный безбожник! Как посмел честного мергена [4] назвать бандитом?! Сын собаки! И отец твой был собакой!..

Откуда только взялась смелость у Болатбека? Ведь знал же он, что силы неравны… Может, потому, что оскорбили весь род, всю семью его — всех братьев и сестер, и мать покойную, и отца?.. Поносить родителей всегда считалось смертельной обидой.