Едва он отогнал машину на эстакаду в ангар и заглушил мотор, как тут же услышал торопливое:
– Александр Иванович, простите! Мне же сказали, что вы на две недели на Эльбрус улетели.
– Извини, Зайцев. Эльбрус отменяется.
– Я по инструкции действовал. Вдруг в машине были бы не вы, а кто-то другой? Вдруг ее у вас угнали? А на базе и оружие, и машины, и лошади, и снаряжение. Да мало ли чего!
– Иди, не маячь. Я тут немного в машине покопаюсь.
Но даже «немного» Хабарову заняться ремонтом не довелось. Едва он надел старый, заляпанный маслом комбинезон и спустился в яму, как услышал приближающийся интригующий стук женских каблучков.
«Мираж?» – подумал он, не спеша выдавать свое присутствие.
– Сейчас-сейчас, Мари, мы его найдем! Не беспокойтесь! – пообещал знакомый голос.
«Ну, Зайцев, погоди! Уволю к чертям собачьим!» – в сердцах поклялся Хабаров.
Толстенький, низенького роста режиссер Петр Васильевич Глебов с несвойственной ему проворностью встал на четвереньки и заглянул под машину.
– Привет, Хабаров! – тяжело дыша, отирая с шеи пот, сказал он. – Я к тебе, можно сказать, иностранную делегацию привел, а ты в таком непотребном виде!
Хабаров равнодушно хмыкнул.
– Позвонить ты не мог?
– Мог. Но тогда ты бы слушать меня не стал. А сейчас я тебя застал врасплох.
– Как ты меня нашел? Как тебя вообще сюда пропустили?!
– Не ругайся. Я воспользовался тем, что Зайцев меня знает, и наврал, что ты меня ждешь. Давай, Саша, выбирайся на свет Божий. Тебя тут одна француженка жаждет видеть: Мари Анже. Между прочим, режиссер, – заговорщическим шепотом уточнил он. – В том году в Берлине «Золотого медведя» взяла. [15]
Хабаров затянул гайку. Было понятно, что идея с ремонтом летит в тартарары.
– Вот, Мари, – затараторил Глебов, тыча указательным пальцем в грудь Хабарову, едва тот вылез из-под машины, – именно о нем вам говорили.
– Александр Хабаров? – переспросила француженка и что-то сказала на ухо переводчику.
– Госпожа Анже сомневается, что вы именно тот Хабаров, чье имя как постановщика и исполнителя автотрюков было указано в титрах фильма «Скорость».
– Тот самый. А что вам, собственно, нужно?
Француженка снова обратилась к переводчику.
– Госпожа Анже просит вас уделить ей двадцать минут, – перевел тот и с Глебовым пошел к выходу.
Мари Анже с отсутствующим видом листала технический журнал, когда Хабаров вернулся в кабинет и поставил на стеклянный столик перед нею чашку кофе.
Она попробовала кофе, одобрительно кивнула и медленно, чуть растягивая окончания, по-русски произнесла:
