Алина бросилась к нему, приподняла, дала воды.
– Ты… Живая… – безразлично констатировал он, вытирая губы.
– Я боялась, ты умрешь у меня на руках.
– Идти надо.
– Куда?
– В тайгу. Палку поищи мне, чтобы опереться. Помоги встать.
Шли долго. Ей показалось, целую вечность.
Дорогу с трудом можно было назвать дорогой. Скорее это были старые, поросшие мхом и травой колеи вездеходов, время от времени прерываемые громадными, точно лесные озерца, лужами с болотом по краям. То и дело дорогу преграждали сухие, давным-давно поваленные ветром деревья. Их приходилось обходить. Перелезть через их толстые стволы не было никакой возможности.
Алина смотрела на Хабарова с болью в сердце. Весь в засохших потеках крови, с пустым невидящим взглядом зомби, механически переставляющий ноги, тяжело переводящий дыхание, бросающий короткие вымученные фразы, он был вряд ли способен дойти до места назначения.
У ручья Хабаров оступился и без сил рухнул в высокую осоку.
– Все. Не могу больше… – он судорожно выдохнул.
Алина всхлипнула, принялась поднимать его из воды.
– Саша, прости меня! Прости, что втянула тебя во все это.
Морщась от боли, он встал, посмотрел на свои руки, изрезанные осокой в кровь.
– Тебе очень плохо?
– Не бойся. Не умру. Скоро будет распадок. Надо до распадка дойти, пока не стемнело. Там заночуем.
«Скоро» продолжалось четыре с лишком часа. Усеянное крупными и поменьше валунами русло некогда полноводной, а теперь обмелевшей реки, таежники называли распадком. К нему беглецы вышли вечером. Напившись хрустальной, обжигающе холодной воды, оба неподвижно, точно изваяния, сидели на валунах, наслаждаясь долгожданным отдыхом.
– Не отходи далеко от меня, – сказал Хабаров Алине. – Потеряешься. Здесь место гиблое. Аномалия. Но дальше я идти не могу. Нам предстоит провести ночь в тайге у костра. Пойдем собирать хворост.
Найдя подходящую сухую ветку, Хабаров не мог нагнуться и поднять ее. Он медленно, осторожно, держа корпус как можно более прямо, опускался на колени, прихватывал одной рукой ветку за край, а другой опирался на найденную палку и все так же, стараясь держать спину прямо, морщась от боли, поднимался. Шагом улитки он волочил находку к месту ночлега. Так повторялось раз за разом. Он действовал, не думая ни о чем, кроме того, что должен сделать сейчас, сию минуту. Это занятие вымотало его. Голова гудела. Перед глазами плясали радужные круги. Мириады колокольчиков звенели в ушах на разные лады.
